Война за вадьмино наследство. Дилогия

К чести Холда, он спокойно переждал приступ гомерического хохота. Тыканье пальцем и мои истеричные похрюкивания он тоже снес, а вот на вполне невинной фразе:

— Да какой из тебя Аполлон? У тебя даже пресса нет, — терпение оставило бригадира.

— Как это нет? — возмутился он, дергая край футболки.

Хорошо, что с криком «за воздушно-десантный полк» не стал ее на себе рвать. Так, просто задрал до подбородка, выставляя на обозрение телеса.

— Ну и вот что это? — разозлилась уже я, протягивая руку и с трудом, но все-таки нащупывая тонюсенькую складочку.

— Где кубики? Где, я спрашиваю, твои восемь кубиков.

— Я просто не наращивал рельеф специально, — принялся оправдываться бригадир, пристыженно опуская край футболки.

— Вот как накачаете, господин Холд, вот тогда и приходите, — глумливо выдала я, вновь возвращаясь к официозу с «вы», и поскорее прошмыгнула мимо опешившего мужчины в дом.

Стряхнув с ног обувь, я украдкой из окошечка полюбовалась видом матерящегося блондина, бредущего в сторону вагончика. Рабочие при виде его зверской физиономии поспешно прятались за строительный инвентарь, и даже солнце не осмеливалось жарить как раньше и спряталось за набежавшую тучку.

Стресс и ссора пробудили во мне просто зверский голод. Взяв в руки сковороду, я склонилась над старенькой плиткой, пробуждая бытовую магию.

Нет, ну какой наглец.

Да чтобы я да пустила вражеского лазутчика да под свою крышу? Он меня совсем за идиотку держит?

— Душа моя, и вот скажи, зачем ты его послала?

Я резко развернулась и вытаращилась на маленький комочек призрачной эктоплазмы, зависший прямо перед моим лицом.

— Учти, не найдешь деньги, отправлю на паперть, — заявил призрачный хомяк.

Заорав, я взмахнула сковородой.

— Але, дорогуша, — ехидно проскрежетал хомяк. — Я нематериальный дух, если ты не заметила. Меня сковородой не напугаешь.

Но это я уже и сама поняла. Для проформы заорав еще разок, я швырнула кухонную утварь и помчалась в коридор. Споткнулась о какой-то хлам, оставленный близнецами (нашли, блин, место для склада проказ), задела локтем стену и зашипела от боли. Боль сменилась яростью. Ярость — возмущением.

Да что же это со мной? Я же Кэбот.

Кэботов хомячками не испугать.

Даже призрачными.

Решительно сжав кулаки, рванулась обратно в кухню. Призрак был там. Маленький, размером с ладонь, полупрозрачный и ехидно усмехающийся.

Хомяк опустился на столешницу. Встал рядом с забытой с раннего утра грязной чашкой, совершенно по — человечески заложил за спину руки, важно выпятив мягкий живот, и зашагал ко мне. Ну точь-в-точь староста Мтыщей.

— Пришла в себя? Вот и отлично. А то у меня, знаешь ли, еще очень слабый резерв. Больше пяти минут форму удерживать не удается, и твоя очередная истерика пришлась бы очень некстати.

— Очередная?

— В первый раз ты рухнула в обморок.

Вспомнила, как вернулась после попойки на детском празднике, как стояла на пороге, как весело вращался и двоился неудержимый мир, и только тут до меня дошло.

— Так ты моя белочка, — возрадовалась я хоть какой-то ясности.

Крошечный призрак глянул на меня как на убогую. Стало дико обидно.

Привлеченный шумом, в кухню сунул морду Рекс. Подозрительно принюхался, узрел гостя, возмущенно рыкнул и бросился к столу. Я не успела и глазом моргнуть, а котик уже поднялся на задние лапы и со всей дури шмякнул призрака по ухмыляющейся роже. Хомяк встретил угрозу гордо выпяченной грудью. Лапа прошла по нему, как по магической проекции.

Рекс недоуменно рыкнул, поднял смертельную конечность и ударил еще разок, но увы, результат остался прежним. Чуть подрагивающий от мерзкого ехидного смеха призрак не желал скукоживаться и умирать.

Обиженно рявкнув, мой котик спустился на пол и с видом «нет, ну я так не играю» отвернулся.

— Неплохой экземпляр, — констатировал призрак, перелетая к краю столешницы и покровительственно, сверху вниз глядя на обескураженного неудачей Рекса. — Молодой и глупый, да и заметный чересчур. Зато оригинальный. Насколько помню, еще ни у одной фурии не было психованной рыси в фамильярах.

«Психованной рыси?» — рыкнул оскорбленный.

— Фамильярах? — переспросила я.

— Ага, — ответил призрак, деловито оглядываясь и почесывая пузо. — В момент пробуждения силы ведьма находит своего фамильяра. Тождественные силы притягивает друг к другу, как магнитом. Это же первый и очевидный признак.

— Ведьмы? — окончательно затупила я.

Хомяк перестал мониторить окружающую обстановку, пару секунд концентрировал на мне сердитый взгляд черных глаз-бусин, а потом закрыл лапкой лицо и потер переносицу.

— И вот за какие такие прегрешения в жизни посмертие подкинуло мне в ученицы самую тупенькую кандидатку? — задался он риторическим вопросом.

— Эй, — возмутилась уже я.

— Дорогуша, у меня осталось меньше двух минут общения, поэтому раскочегаривай мозг и запоминай, не можешь запомнить — записывай, но повторять дважды я не стану.

Призрачный комок воинственной эктоплазмы подлетел на метр и замер в воздухе. Маленький, грозный и буйный.