Война за ведьмино наследство

– Вспомни, я никогда не говорил, что меня зовут Холд. Ты сама так решила, когда Ракша вошел в вагончик и по старой памяти назвал меня приютским именем. Итара, – понизил голос собеседник и чуть придвинулся, – я именно такой, каким меня считает Годрик, Урсула Вальтер или господин Фелл. Но в то же время я был тем, кем меня считала ты. Две версии не исключали друг друга.

Я громко запыхтела в упорном отрицании этой мысли и скрестила руки на груди.

– И что же такого грандиозного господин столичный богатей планировал отгрохать в Холдоне, раз ему потребовалось скупать аж четыре участка земли? – не удержалась я от шпильки.

Холд тяжело глянул исподлобья, хмурый и непоколебимый.

– Приют.

Как все-таки по-разному звучат, казалось бы, обычные слова. Тина умела вдохновлять ими. Вовс – погружать в летаргический сон. Мои родители – больно ранить.

Холду оказалось достаточно одного слова, чтобы еще раз рассказать свою историю, поделиться целью жизни и поставить меня на место. А еще оказалось, что, в общем-то, сердиться мне на него не за что. Даже наоборот, благодарить полагается за помощь с адвокатом. А если так, то…

Решительно выдохнув все прошлые обиды и недомолвки, я выдавила:

– Спасибо за помощь. – И тотчас сердито пояснила: – Но я все еще злюсь, так что не надо так радостно ухмыляться. Холд?! Холд, меня пугает этот маниакальный блеск твоих глаз! Холд, ты вообще слышишь, что я на тебя кричу?

Не-а, не слышал. Точно вам говорю. Потому что если бы слышал, то не пер бы на всю такую маленькую и беззащитную меня, как молодой баран на новые ворота, тесня к самой стеночке.

– Предупреждаю, я буду кричать и пинаться, – пискнула, когда отступать стало некуда и лопатки уперлись в стену подсобки.

Большие ладони скользнули на талию. Одна целеустремленно опустилась на попу, вторая поднялась выше и собрала волосы на затылке, а вот сжались ладони одновременно.

– Внимание, – неожиданно официальным тоном заговорил этот гад, – Итара Кэбот, вы окружены… моей любовью. Предлагаю немедленно сдаться на милость победителя.

– Я тебя сейчас кулаком тресну, победитель!

Попыталась вырваться, но объятия стали теснее и жестче. Я чуть слышно пискнула, и приоткрытый рот тотчас накрыли властным поцелуем.

У Холда было огромное количество недостатков: орет, вечно что-то ремонтирует или строит, кубики на животе отсутствуют, посуду после себя опять-таки не моет! Но целовался… Семиликий, как же неудержимо приятно он целовался. До чувства потери времени, до дрожи в коленях, до мурашек по всему телу, до основательной волны предвкушения внизу живота.

Недостатки меркли и выцветали на фоне этой штормовой страсти.

– Хо-о-олд! – попыталась было урезонить мужчину, но куда там.

– Джемисон… – лишь проворчал блондин, увлеченно покрывая мою шею быстрыми и очень жадными поцелуями.

– Ужасное имя, – еле слышно выдавила я. – Холд тебе подходит больше.

– Ты привыкнешь.

Забегая далеко вперед, скажу, что так и не привыкла…

Эпилог

«У меня не самая адекватная семейка. Знаю, очень многие подростки обвиняют в подобном своих родителей, но в моем случае – это правда.

Начну с пап. Они еще более-менее.

Их у меня трое.

Не в смысле полигамная семья (уж больно у мамули характер дурной (зачеркнуто) трудный). Просто помимо родного папы Семиликий даровал еще двоих крестных: Марка и Энги.

Тетя Камила любит рассказывать, что в детстве мои крестные отцы были известны своими проделками на весь Холдон, и только папа с мамой находили на них управу. Дядя Теодор (наш домашний призрак) придерживается версии, что это он навел в доме порядок и приструнил всех, кто шкодил, бегал, рычал и не вытирал лапы у порога (он может, он такой, и не скажешь, что хомячок).