Война за веру

— Я Влад, сын Фенека, — ору в сторону обозных телег, откуда выглядывают головы людей, — император армии Пророчицы, заявляю: если мне придется посылать за пушкой, вы все умрете. Выходите, складывая оружие, и обещаю, никто не будет казнен, искалечен или продан в рабство. Ополченцев из крестьян, вся вина которых в работе возчиком или прислугой, отпущу без всяких условий. Остальные, у кого есть возможность обратиться к родственникам или друзьям, за разумный выкуп будет освобожден при получении. Ну а кто без денег, поработают на благо правоверных там, где будут полезны, не больше трех лет. Я все сказал. Время пошло.

— Всех касается? — крикнули со стороны лагеря.

— Слово сказано, — отвечаю сразу, мысленно пытаясь прикинуть, неужели зверомордый попался. Взять живым немалая удача. — Пустые клятвы Чистые не дают.

К сожалению, это оказался не урс. Обезьян. Уже старый, с седой шерстью, отсутствующей левой кистью и неприятным шрамом на морде, отчего и без того не самая прекрасная харя, напоминающая гориллу, превратилась в жуткую маску.

— Я Бидвэвэяш, начальник обоза, — произнес торжественно, останавливаясь напротив, — сдаюсь со всеми подчиненными.

Произношение у него было жуткое, будто каши в рот набрал, но я столько разных диалектов в последнее время слышал, шляясь по горам, что разбирал практически без затруднений.

Демонстративно выложил на землю ружье, револьвер и меч, который можно было б назвать двуручным, если б использовал человек. Вот так, вблизи, начинаешь понимать, почему считаются страшными противниками в рукопашной. Рост не выше моего, но ширина плеч и мускулатура жуткие. Как канаты вьются.

За ним подходили и разоружались красномундирники. Они тоже были либо пожилые, либо с заметными увечьями. Молодых совсем немного и какие-то не сильно крепкие на вид. В обоз наверняка самых паршивых отправляли. На сорок третьем я перестал считать.

— Ваши обычно не сдаются, — сказал обезьяну.

— Бесчестье, — сказал он. — Но то в бою. А здесь и сейчас драться бессмысленно. К тому же обещал отпустить, — и очень по-человечески подмигнул. — Тем более что в казне лежит на восемьсот талантов золотыми и серебряными монетами.

Непонятно, о каких талантах речь идет. Эллинский где-то двадцать пять килограмм, пунический сорок с лишним, торговый свыше тридцати. Точного соответствия я так и не нашел и давно оперирую местными свободно. И не сказать, чтоб так уж впечатлила сумма. С мелких городов брал пятьдесят талантов по торговому весу, с крупных и до ста. Если вспомнить, сколько их, то понятно, откуда взялись золото и серебро, чтобы штамповать свои монеты. Хотя деньги лишними не бывают, да и можно не сомневаться, в обозе еще много найти чего можно полезного.

— Это не подарок, — говорю жестко, — трофей. Вы и зарыть-то не могли при всем желании.

Легкий ручеек сдающихся превратился в поток. Груда оружия росла, а пленных отводили в сторону. В пришедшей армии полулюдей пеших и конных оказалось на глаз около пяти тысяч. Еще две — наемники всевозможные, и не меньше шести городские ополчения. Для их обеспечения требовалось тысячи полторы тягловых и вьючных животных. Свежее мясо в виде большого количества животных. И без возчиков с пастухами никак не обойтись. Плюс всевозможные специалисты по ремонту амуниции, а также немалое количество кузнецов. Именно о них и говорил, поминая пользу.

— Агат, — говорю негромко, обращаясь к почтарю. — Каждого запиши и проверь, чтоб не врали про происхождение. Наверняка в названном городе будут знакомые и можно перепроверить. Сильно умных, надеющихся уйти без выкупа, — плетьми.

— Зачем вообще отпускать просто так?

Он не критиковал, просто интересовался.

— Потому что я теперь буду иначе говорить с Пятидесятиградьем. Они нарушили клятву, я у них отберу землю. Не только поместья. Всю. И понесут освобожденные весть, что будут арендаторы платить мне десять процентов от урожая.

— Сколько? — Он аж подавился. Сегодня с них драли иногда до половины, не считая всяческих дополнительных тягот вроде мобилизации.

— Именно так! Чтоб бежали ко мне за защитой, а не смотрели угрюмо из-за стен.

Агат затрясся от смеха.

— Мужики ж после такого тебе статую из золота поставят!

— Пусть лучше ворота в городах откроют.

— Хе, — сказал задумчиво Почтарь. — Какая занятная мысль.

Кажется, он идею уловил. Если уж строить державу, так чтоб иметь на кого опираться. Не одна сила, но и улучшение жизни большинства населения при новой власти — прекрасный рецепт. Малые налоги, снятие всех таможен внутри Мавретании и контроль над пограничными, запрет для городов самостоятельной внешней дипломатии при сохранении внутренней выборности. Это минимум после наказания предателей и казней выступивших на войну. А дальше поглядим, куда направить клинки.

Конец

* * *