Война за веру

– Девочка моя, – говорю другим тоном. – Раз уж столкнули нас Небеса, придется держаться друг друга. Других родичей у нас нет. Мои в деревне не в счет. Я их не знаю и они меня тоже. Всегда останусь на особицу. Кровными мы с тобой не будем, но можно иначе. Принеси чашу из моего мешка. Серебряную.

Она нырнула назад и принялась ковыряться в вещах. Через пару минут вернулась с запрошенным предметом и круглыми глазами. До сих пор правильно воспитанные попутчицы в мои вещи без разрешения не лазили.

– Видела? – спрашиваю, наливая в чашу воду из фляги.

– Ага, – кивнула.

Умненькая Светлая, несмотря на происхождение. Цифры арабские, на самом деле индийские, через математика Хорезми, то ли таджика, то ли узбека, попавшие в Европу, гораздо удобнее употребляемых повсеместно в данном мире румских. В момент сообразила и даже таблицу умножения усвоила почти без подсказок, хотя здесь считают не на десятки, а на дюжины. Только математики пользуются нолем и вытекающими отсюда действиями по сложению-умножению. Счетоводы прекрасно обходятся здешними методами и специальной доской, напоминающей счеты. Только я в этом не соображаю, и мне проще пользоваться привычными способами.

А вот буквы давал здешнего алфавита. Латинский всем знаком. Он с иберийским во многом совпадает, но не полностью. Для иных звуков добавили. Не важно. Мозги у нее хорошие и впитывает сказанное изумительно. Может, потому что люди без письменности привыкли полагаться на память. Прекрасно сообразила, почему позволил посмотреть. И что добыча, возможно, снятая с трупов. Ну к этому здешние люди относятся много проще и мерихлюндией не страдают.

– И без недавних трофеев хватит устроиться. Держи, – вручил чашу.

Налил из меха здешнего паршивого вина. Проколол палец острием кинжала и капнул кровью в сосуд. Она, не дожидаясь просьбы, протянула свою руку. Через секунду еще капля упала в воду. Затем тем же кинжалом принялся помешивать.

– Пей, – сказал протягивая. И когда глотнула, проделал то же самое. – Теперь твоя кровь во мне, моя в тебе. Отныне и навеки, – заявил торжественно.

Она прижалась ко мне.

– Так клянутся в Мавретане в побратимстве? – спросила через некоторое время.

– Если честно, воины клянутся, положив руку на свое мужское достоинство. Но поскольку его у тебя не имеется…

Она засмеялась, пихнув кулаком в бок.

– Ты уже почти взрослая, – сказал после непродолжительной возни и воспитательного скручивания радостно визжащей.

– Через три месяца будет четырнадцать! – гордо заявила.

Первое впечатление оказалось обманчивым. Она старше и заметно взрослее. Но это неудивительно. Совершеннолетие еще и возраст выдачи замуж. Через год рожают. После пятого-шестого, если не помрет при родах и от тяжелой работы, уже старуха. Матушке и тридцати, как оказалось, нет.

– Надо серьезно кое-что обсудить.

– Что, будут проблемы с ведьмами? – спросила она серьезно. – Надо много платить?

– О, как раз с последним сложностей не существует. Тебя примут даже бесплатно, хотя правильно, по обычаю, сделать щедрый подарок.

– А с первым? – пришла сразу к нужному выводу.

– Видишь ли, пророчица может жить и без обучения. Но такие способности достаточно редки. А вот иные – нет. Но тоже не сильно распространены. Настоящие ворожеи очень ценны.

– Кто?

Я понял, что машинально произнес на лингва тамазигхт. Учить ее и учить. Как объясняться-то будет?

– По-вашему шептуны.

– Но я…

– Ты ничего не делала, – подтвердил. Повязки меняла, сидела и Бирюка за руку держала.

Ему стало заметно лучше. Жар пропал, и даже Карк не сидит несчастный, а иногда взлетает. Обычно у крылатых Спутников помимо развлечения договорный график, чтоб кто-то постоянно смотрел с высоты обстановку, но сейчас его не трогают, позволив грустить.

– Да! Я ничего не делала!

– Я сам зашивал рану и прекрасно знаю, что и как должно быть. Он поправляется. Медленно и стабильно. Нет лихорадки, болей и гноя. Возможно, и ногу отрезать не придется. Я не вчера родился и много повидал раненых. Уж поверь, работу шептуна от простого выздоровления отличу. И почему плохо стало, а также кушать в последнее время постоянно хочешь, тоже известно.

– Но я…

– Это называется неумеха, – сказал жестко. – Ворожея обязана правильно применять силу, если не хочет загнуться возле пациента. Ты не умеешь правильно соразмерять силы.

Она посмотрела искоса, ей явно хотелось возразить, но промолчала. Уже хорошо, не лезет без причины на рожон.

– Есть обители на каждом хребте. Там дают знания по этой части. Берут всех с потенциалом, однако учатся по-разному. Иногда достаточно долго, и от чего зависит, знают лишь жрицы, но какая разница?

Кажется, с этим она не согласна. Губы поджала, став очень похожей на Матушку в расстроенных чувствах, и взгляд подозрительный. Мне б тоже не понравилось на возврат долга трудиться по приказу. Но на деле все сложнее. Проблема, толком ничего не известно. Это женские дела и мужчин в это не посвящают. Я если и знал нечто полезное, в памяти не сохранилось.

– Мне страшно, – сказала тихо.

– Я тоже боюсь неизвестности больше, чем настоящей опасности.