Война забытых битв

Послышались приближающиеся шаги. Все чувства обострились. Вот послышался звук шагов по цементному крыльцу, скрип открывающейся двери, гулкие звуки ботинок в коридоре. Небольшая остановка, видать, оглядывался, поворот направо, отдаляющийся нервно-торопливый топот.

— Справа лестница! — осенило Диму, — твою мать, он знает, что я должен прийти и занять позицию, а мост хорошо просматривается только с нужного этажа, и если он поймёт, на каком я буду и подготовит засаду или ловушку, то миссия накроется. Надо что-то делать!

Послышались гулкие звуки шагов по лестнице. Небольшая остановка, немного слышимое дыхание. Видать заморился, собирается с духом.

Шаги возобновили свой ход. Дима ничего не придумал, как снять ботинки и идти босиком по холодному голому полу, но зато его намного меньше слышно. Полуприседом, перекинув через плечо РПГ так, чтобы он не обо что не стукался и не мешался, взяв в правую руку пистолет, он направился быстрыми шажками к лестнице, прямо на отдаляющийся топот.

Первый пролёт. выход на второй этаж. Враг не останавливается, идёт дальше, третий этаж. Он вошёл в него и пошёл дальше.

— Чёрт, всё же он что-то знает- всё больше распаляется Дима.

Ладошка, в который был пистолет начала обильно потеть. Вот он уже и сам добрался до этажа, держа полусогнутую руку перед собой, направляя на спину остановившегося неприятеля.

Он немного постоял, и начал рыться у себя в куртке под бронежилетом.

— Что он хочет достать? Взрывчатка? Растяжка? Медлить нельзя!

Палец нажал на курок. Три выстрела. Один в голову, а два попали в тело, что с грохотом рухнуло на землю, лицом вниз. Дима подорвался с места, чтобы провести контрольный выстрел. Холодный пол обжигал леденящим огнём ступни. Подойдя, Дима положил РПГ, перевернул тело. Рука, судя по лицу, мужчины лет тридцати, с зелёными открытыми глазами, была за курткой.

Аккуратно вытянув руку, Дима увидел в ней … хлеб?!?!?!

— Как это? Зачем ему хлеб? Бред какой-то.

Порывшись ещё в карманах, он нашёл консервы, и даже немного шоколадных конфет.

— Что это ещё за пикник?

Недоумение в голове Димы прервал какой-то шорох, который исходил из-за угла, где поворот в главный коридор.

— Да что за день? Тут кто-то ещё, его товарищ? Они меня ждали, знали, что я тут буду, и поэтому уже засели здесь, а этот принёс ему еду. Плевать на всё, надо срочно достать ещё одного или нескольких, времени мало. Повезло, что он выдал себя.

Встав на ноги, он резко, но довольно тихо сделал два шага до угла и выглянул из-за него. Но смог лишь увидеть силуэт, юркающий в комнату слева.

— Сейчас, пока он в панике и не занял удобную позицию.

Выбежав из-за угла, Дима бегом добежал до двери, слыша, как чьи-то торопливые шаги суетиться за дверью, где-то справа.

Выбил дверь, резкий поворот корпуса и руки с пистолетом вправо, выстрел.

Картина, что предстала перед Димой, будет преследовать его до конца жизни в самых ужасных кошмарах, напоминая ему о минувшей войне, что когда-то сеяла хаос и разрушение во всех смыслах.

Волна эмоций, негодования, страха, ненависти комом одолели Дмитрия, сминая его душу внутри него самого.

Перед ним лежал мальчик лет семи с простреленным насквозь черепом. Кровь неспешно лилась из сквозной раны, растекаясь по голове и доходя до пола. Он был одет в оборванную тельняшку, рваные по колено джинсы. Обуви не было. Ноги были в ужасном состоянии. Чёрные волосы чёлкой ложились на теперь навсегда закрытые глаза мальчика.

Из ступора, который, казалось, мог длиться вечность, вывел голос лейтенанта:

— Годунов, вы на позиции? Годунов, ответьте, через восемь минут цель будет идти через мост, птенец уже вылетел. Ответьте, Годунов!!

— Да-да, лейтенант… я на позиции

— Что с тобой? Всё хорошо?

— Да…дело будет сделано, товарищ лейтенант, всё по плану.

— Рад слышать. Конец связи.

Следующие десять минут прошли как в тумане. Но Дима смог на короткое время сосредоточиться на задании, которое успешно было выполнено.

Через некоторое время, успех миссии стал известен руководству и Диму с Максом представили к награде и повышение получили. Дима ещё больше поднялся в глазах товарищей и был на хорошем счету, стал даже в какой-то степени известен.

Но сам Дима никогда не забудет тот снежный и поистине холодный день, который будет леденить его душу до самого последнего дня, уготованного ему на этом свете.