Война закончена. Но не для меня

Здесь он сделал эффектную паузу и перевел взгляд на нас с Остапом. Должен сказать, что владел собой Владимир Владимирович прекрасно. Я не смог разглядеть на его лице даже тени недовольства или тревоги. Напротив, оно вспыхнуло здоровым восторгом, глаза заблестели, руки естественно взмыли вверх.

– А вот и обещанный вам сюрприз! Господа! Позвольте представить вам группу спецназа ВДВ под командованием майора Андрея Власова. Эти люди были отправлены в Афган именно с целью сбора доказательств, что склад взорван американцами… Поприветствуем героев!

Раздался дружный вой и аплодисменты. Заработали видеокамеры. Защелкали фотоаппараты. Вспышки слепили нас, как разрывы осветительных ракет. К моему лицу подплыла овальная мочалка на длинном телескопическом шесте с надписью «УРА-Новости». Со всех сторон посыпались вопросы:

– Скажите, пожалуйста, сколько килограммов героина было уничтожено на ваших глазах?

– Вы встречали сопротивление талибов?

– Можно ли утверждать, что у нас с американцами наладились настоящие союзнические отношения в области противодействия наркоторговле?

Журналисты обступили нас плотным кольцом. Мне показалось, что Остап сейчас упадет в обморок. Мужлан, который сидел рядом с Владимиром Владимировичем, протиснулся к нам, взял меня под руку и потащил к столу.

– На вашей одежде пятна крови? Или это краска? – кричали нам в спину.

– Вас только двое. А где остальные?

– Сколько еще складов американцы планируют уничтожить?

Я взял под локоть Остапа. Тот уже еле передвигал ногами. Могучий спецназовец, не знающий страха в бою, до смерти стеснялся тощих девчонок с диктофонами и задротов с фотокамерами.

Мужланы уступили нам место рядом с Владимиром Владимировичем. Тот, сияя улыбкой, протянул нам руку, но мы от пожатия уклонились, что не преминули запечатлеть на свои камеры журналисты.

– Обещаю вам звания Героев России и депутатские кресла в Думе следующего созыва, – шепнул он нам, перегнувшись через стол и столкнув на пол несколько микрофонов.

– За что такая честь? – уточнил я.

– Если ты подтвердишь тот факт, что это сделали американцы, то отлаженная коррупционная машин даст сбой, – шептал Владимир Владимирович, продолжая сверкать лысиной и зубами. – Наша наркомафия сдохнет от злости, когда узнает, что американцы начали уничтожать их товар. И мафия тотчас ликвидирует человека за Красной Стеной, через которого платила дань американским лоббистам. А лобби, коль им больше никто платить не станет, прикажет своей армии: уничтожайте! И поток наркотиков в Россию резко упадет. Мы делаем святое дело, парни!

– Нет, не так, – возразил я. – Вы лжете. Вы все это задумали только ради того, чтобы занять место убитого человека за Красной Стеной. Вы пообещаете наркомафии, что американцы больше не тронут склады. И мафия понесет деньги вам. Миллиарды долларов…

– Господа! – вдруг громко возмутился патлатый мужичок с тощим задом и обвисшими джинсами, пристраивая на плече видеокамеру, словно гранатомет. – Долго вы будете там шептаться? Вы не отвечаете на наши вопросы! Что происходит? Это безобразие!

– А Кондратьев узнал об этих ваших планах, поэтому вы убили его, – довершил я уже едва ли не в полный голос, отчего Владимир Владимирович чуть шевельнул бровями и исподлобья кинул взгляд в зал.

– Я очень боюсь людей, – произнес он, глядя прямо мне в глаза, – которых нельзя купить… Запомни, майор: вы не проживете и пяти минут после выхода отсюда…

Он повернулся к мужлану, что-то шепнул ему. Мужлан кивнул и вышел из зала. Владимир Владимирович откинулся на спинку стула, поднял руку и объявил:

– Продолжаем, господа! Пожалуйста, вопрос!

Но было хорошо заметно: Владимир Владимирович уже не владеет собой так хорошо, как при нашем появлении.

Я коснулся плечом плеча Остапа, моего верного боевого друга.

– Страшно? – спросил я.

– Да. Очень, – признался он. – Быстрее бы на улицу…

Он все понял. Он знал, что нас ожидает за дверями зала. И все же под пулями ему было комфортнее, чем под прицелами объективов.

– Вообще-то склад взорвали мы, группа спецназа ВДВ России, – начал я отвечать на вопрос. – А помогал нам только один американец – лейтенант Дэвид Вильсон. В этом бою он геройски погиб…

Я говорил все громче и быстрее, замечая, как стремительно меняется настроение в зале, как затихают разговоры, как все вокруг погружается в напряженную тишину, прерываемую лишь щелчками затворов и фотовспышек. Журналисты медленно впадали в состояние шока. Я никогда не был силен в ораторском искусстве, но сейчас слова словно сами выплескивались из меня, и я говорил громко, ровно и уверенно, и не сдерживал эмоций, и не подбирал печатных выражений. Когда я начал говорить о черной роли Владимира Владимировича и его приспешника Фролова во всей этой истории, одной немолодой журналистке стало плохо, и она едва не упала в обморок. Владимир Владимирович криво улыбался, пытаясь сохранять хладнокровие. Один раз он попытался возразить, схватил первый попавшийся микрофон и сказал: «Это еще надо доказать!», но микрофон оказался отключенным, и этих слов никто не услышал.