Война затишья не любит

Неделю Астманов пил так, как будто хотел утопить себя в алкоголе. Потом появился в редакции и положил на стол рапорт с просьбой предоставить отпуск за два года. Вопросов не последовало. Жизнь в редакции пошла вразнос – все ожидали перемен, нового шефа: некий полковник Иванов прибывал из Группы советских войск в Германии, распределения вакансий: два отдела остались без начальников. В рапорте Астманов указал, что отпуск будет проводить в Сочи, и даже точный адрес проставил. И билет взял в том же направлении. Но вот нюанс: в день вылета у него в кармане был билет до Порт-Ветровска. Пора было думать о запасных позициях.

В Сочи он, конечно, появился, – там всегда хорошо, – но только после того, как оформил пустячную сделку: купил за бесценок старинный домишко и лодочный сарай, километрах в пятнадцати от Порт-Ветровска, на Черном камне. Купил и оставил жить в нем прежнего хозяина – деда Сластю, личность историческую – первого бича диких пляжей Порт-Ветровска. Сластя был действительно «бич» – «бывший интеллигентный человек», сохранивший, к счастью, порядочность до глубокой старости. За выполнение условий сделки можно было не беспокоиться.

Отпуск Астманов завершил в Москве. Утром вышел с тяжелой сумкой на станции метро «Арбатская», а через два дня, улетая в Ташкент, имел на руках копию приказа о переводе в газету Киевского военного округа. Кадры решают все, или «в кадрах» решают все – это неважно. Выше «кадров» только солнце – вот правда армейской жизни. Впрочем, пять килограммовых банок прессованной черной икры и пять бутылок коньяка «Дадастан» – весомый аргумент, тем более что участник боевых действий в Афганистане, награжденный двумя орденами, майор Астманов мог претендовать на КВО – «курортный военный округ» после семи лет службы в Туркестанском. Велики ли были траты на умасливание «кадров»? Смех один! Килограмм паюсной обошелся в двадцать пять рублей, коньяк – по двенадцать. Сказочные были времена, если учесть, что жалованье майора было никак не ниже трехсот пятидесяти рублей, при самом скромном должностном разряде.

Чай на шишках

В августе 1988-го в Киеве, несмотря на предписание и звонок из Москвы, Астманову заявили, что места в газете нет! Но майора-афганца к черту не пошлешь, и его приняли корреспондентом отдела комсомольской жизни. Это в тридцать семь лет-то!

Газета «Ленинское знамя» была крепкая. Большинство офицеров украинцы и евреи. К приезду Астманова в редакции не было ни одного человека, служившего в Афганистане. У большинства за плечами – Польша, Германия, Венгрия, Чехословакия, а спереди внушительные округлости, которые добродушно именовались «штабной грудью».

То, что происходило потом, – особая песня. Предсмертные судороги перестройки, залитый кровью Баку, землетрясения в Армении, цепь разорительных «крупномасштабных» учений. Грех жаловаться: Астманов сам выбирал, куда ездить, о чем писать.

В январе 1989-го ему «повезло». Полковник Киселев, из политуправления округа, знакомый по Афганистану, вручил «Удостоверение доверенного лица кандидата в депутаты Верховного Совета СССР Б.В. Громова». Назначенный на должность командующего войсками КВО Громов по обычаям того времени должен был заседать в Верховном Совете среди прочих равных.

Февраль Астманов встретил в Термезе. Десять дней отстоял на мосту Дружбы. Снимал, писал, обнимался и пил по вечерам с многочисленными друзьями, выполнившими интернациональный долг. Представился Громову в качестве «доверенного лица». Утром 16 февраля взял у командующего интервью, пожалуй, наиболее интересное из всех, что появлялись в то время. И пошла нормальная служба: очередное звание вовремя присвоили, назначили на отдел культуры и быта. А главное – не лезли в творческий процесс.

А потом Громов был определен в МВД, а это дело пропащее. Астманов заскучал и попросился от всех бед в Польшу. Там Северной группой войск командовал другой афганец – генерал-полковник Дубынин, предшественник Громова на посту командующего «чель орду».

В Польше Астманов пережил ГКЧП, развал Союза. За рубежом не так воняло Белым домом. Но, видно, сдавали нервы: он не выдержал одного эпизода. На его глазах солдаты сбивали кирками мемориальные доски с именами советских воинов, погибших в боях за Легницу в 1944-м. Естественно, о передаче помещения музея при Доме офицеров полякам под ресторан командование Северной группы знало. Ядовитый комментарий по этому случаю в оппозиционной польской газете вызвал высочайший гнев, и Астманову предложили вернуться восвояси.

В Киеве, где кипятился на Крещатике «Рух», ему намекнули, что пора присягать Украине. Астманов в ответ предложил вывести его за штат и стал искать место в России. Та, слава богу, не дошла до маразма предлагать офицеру принимать вторую воинскую клятву.

«Украинские страдания» прекратил вызов из Москвы. Редактор газеты Ленинградского военного округа согласился принять Астманова на должность корреспондента.