Война жреца

— То, что бросать мне такой вызов было в принципе глупо, я думаю, ты и так поняла, — начал я тихо, глядя куда-то в сторону и наслаждаясь прохладой.

Через пять минут я околею на стылом ветру, но пока было даже приятно.

Риса мне не ответила.

— Менталист, который обучал меня, сказал, что любой маг на моем пути будет представлять для меня смертельную угрозу. Потому что мы не имеем никакой власти в реальности, колдуя на изнанке мироздания, тогда как стихийные маги, наоборот, повелевают материей тут, в мире людей. Поэтому я тренировал в первую очередь свое тело и стал воином и только потом — магом.

Я демонстративно покосился, но и так знал, что Риса меня слушает. Очень внимательно слушает.

— Чтобы справиться с тобой мне даже не понадобилась бы моя магия разума, достаточно было бы этого, — я перехватил посох в другую руку и сменил опорную ногу. — Поэтому княжество и проиграло войну Кватту. Вы надеялись на свою магию, назывались боевыми магами, но, по сути, не являлись воинами. Любой новобранец с длинной пикой после недели в лагере под командованием горластого десятника опаснее и эффективнее большинства боевых магов, лишенных своих сил.

— Почему ты меня пощадил? — глухо спросила Риса. — От меня милосердия ты бы не дождался.

— А ты сама как думаешь, архивариус Рисанриэль?

Девушка задумалась, глядя прямо перед собой и размазывая непрошенные слезы по щекам. Чтобы хоть как-то замять паузу, она наконец-то поднялась с земли и, выпрямившись, посмотрела прямо мне в глаза.

— Это твоя насмешка. Уловка. Ты менталист — иллюзии, обман, они в твоей крови!

Мне показалось, что я тоже сейчас расплачусь, но уже от смеха. Риса стояла, такая же, как и раньше: бледная, все еще готовая к смерти, сжимая до белых костяшек кулаки.

— Все намного проще, Риса. Зачем мне убивать своего собрата?

— Настоящие маги не братья менталистам!.. — вспылила Рисанриэль, но я только на нее шикнул, заставляя умолкнуть.

— Да ладно? Менталистов истребляют. И магов истребляют. Менталисты вне закона и маги теперь вне закона. Во всяком случае, на части территории Таллерии. И маги и менталисты — дичь. Просто на нас охотятся все подряд, потому что боятся. А вот на вас — пока только Кватт, но не потому что боится, а просто потому что может. Если охота на менталиста — это охота на матерого лесного секача, который может поднять на клыки, то охота на магов — это просто спокойный и методичный забой свиньи. Только в этом разница, девочка. Но как кабан родственник свинье, так и я, маг разума, родственник любому магу академии.

Я только что сравнил Рису со свиньей, что не укрылось от внимательной девушки, но впервые за все время нашего знакомства она нашла в себе силы промолчать. Уж слишком удачной была аналогия.

— Родственных чувств мало. Ты так и не ответил, почему я еще жива.

— Хочешь правду?

— Если ты на нее способен.

— Все просто. Я просто человек больше, чем это вообще принято в этом мире. А еще мне нужен меченосец, хотя бы на время, — я кивнул на клинок Пала, который сейчас беспомощно лежал в сухой траве.

Удивлению Рисы не было предела.

— Ты же можешь просто его взять и…

— Даже не хочу думать об этом, — покачал я головой. — Я буду сражаться этим клинком только в крайнем случае, во времена огромной нужды, и не раньше. Потому что если я возомню себя властелином мира, остановить меня смогут только боги.

— А если это возомню о себе я…

До девушки стало доходить.

— То я просто сделаю то, чего ты от меня ожидала сегодня. Вот и все.

Повисла тишина.

— Скажи, Риса, ты и вправду считаешь, что я убил твоих братьев нарочно?

— Ты… Ты использовал какое-то запретное колдовство! Говорили, что мгновенно умерла тысяча бойцов! Это нечестно!.. Так нельзя!..

Я только покачал головой.

— Странно слышать о правилах, когда все княжество стояло на том, что продавало свои мечи и магов любому, кто достаточно крепко тряхнет мошной. Честь есть там, когда сражаются за свой дом, семью или короля. В ваших же легионах звучал только звон золотых монет. И таким магом ты хотела стать? Который сражается исключительно за деньги, не глядя, кто прав, а кто виноват?

Я почувствовал, как мои слова достигли цели. Я зацепил что-то в душе девушки. Да, со мной бесполезно спорить: на любой ее довод у меня будет здравый ответ, в котором нет и тени уловки или обмана. А еще мое мировоззрение удивительно сочеталось с ее идеализмом. Я говорил вслух те вещи, о которых она даже боялась когда-то думать, но очень хотела. Может, именно поэтому она выбрала стезю архивариуса, и мать, образ который постоянно скачет в ее мыслях, вовсе была не при чем? Может из-за этого бесчестия целого государства и его армии гордая идеалистка Рисанриэль предпочла похоронить себя среди пыльных свитков и старых записей, отсекая саму возможность замараться в наемничестве?