Война жуков и ящериц

Посылая последнюю команду, я с силой нажал на педали, и машина рванулась вперед с новой скоростью, когда включился двигатель. Не было ни рыка, ни даже нового шороха. Это одно из преимуществ нового привода. Искровые двигатели бесшумны — немаловажное дополнение к нашей тактике внезапности. Раса, которая их изобрела, ужасно гордится своими бесшумными заводами и лифтами. Как раса Воинов, мы нашли им и другое применение.

Наша эскадрилья неслась в темноте, заходя на первую атаку новой войны.

ГЛАВА — 2 —

В темноте смутно виднелись другие эскадрильи, идущие параллельными курсами. Где-то далеко за нами шли еще четыре волны атакующих. Сто эскадрилий, шестьсот флайеров — и все против неприятеля, превосходившего нас численностью в тысячи раз. Впрочем, исход битвы беспокоил нас очень мало. Флайеры давали нам преимущество в скорости и маневренности полета. Огневой мощи оружия с лихвой хватало для того, чтобы справиться с таким противником. Маневренность и огневая мощь решают исход боя вне зависимости от прочих факторов — история военного искусства неоднократно подтверждала это и продолжает подтверждать. И потом, мы все-таки цзыны. Куда там простому насекомому инстинкту против закаленного годами боевых тренировок цзына. Мы победим в этой войне. Мы победим, потому что мы должны победить.

Мы шли уже на бреющем над лесом, не выискивая пока себе цели. По сравнению с исполинскими деревьями наши флайеры казались просто карликами. Стволы имели в диаметре не меньше тридцати футов, и корни их терялись где-то далеко внизу, в темноте. Если десантный корабль сбросил нас точно в расчетное время, в расчетном месте, если все эскадрильи строго выдерживали заданные скорость и курс, атака должна была начаться во всех квадратах одновременно, равно как атаки других дивизий, принимавших участие в операции по всей планете. По замыслу, это должно воспрепятствовать противнику организовать сопротивление.

Бесшумно скользя над вершинами деревьев, я видел в кронах темные пятна гнезд. Напрягая зрение, я пытался получше разглядеть противника, но пока ничего не мог разобрать, если не считать неясных силуэтов. Враг спал, облепив гнезда бесформенными роями, не подозревая о том, что смерть уже бросила тень на их цитадель. Что ж, ничего удивительного. Миллионы лет они и их союзники безраздельно правили звездами. Мы, цзыны, прилагали огромные усилия к тому, чтобы скрыть свое присутствие до тех пор, пока не окрепли для открытого столкновения. Теперь мы готовы, и враг будет знать о нас — если кто-нибудь из них останется в живых, конечно.

И все же мне хотелось посмотреть на них поближе. Как-то трудно представить себе похожую на осу тварь с крыльями от двадцати до тридцати футов в размахе. Рисунки и трехмерные голограммы — это, конечно, неплохо, но увидеть собственными глазами — все равно лучше.

Хотя говоря честно, чувствовал я себя неуютно. Я предпочел бы встретиться с противником на твердой земле — или, еще лучше, на тех болотах, где мы привыкли жить и сражаться. Мне никогда не доводилось еще встречаться в воздушном бою с летающей расой. При всей нашей летной подготовке воздух — не наша родная стихия. Мне хотелось бы, чтобы исход битвы зависел не от нашей способности летать лучше, чем существа, летающие от рождения. Это тревожило меня. Нет, я не оспариваю логики приказа. Было бы сущим безумием завязать военные действия на земле при воздушном превосходстве противника. И все равно мне было не по себе.

Что-то вдруг ударило в борт моего флайера — так непредвиденно, что я не успел увернуться. Оно цеплялось за плексиглас фонаря, — кусало его и царапало, пытаясь забраться внутрь. Мне потребовалось сделать над собой усилие, чтобы продолжать смотреть вперед, избегая столкновения, тогда как эта тварь висела меньше чем в футе у меня над головой. Краем глаза я видел фасетчатые, отсвечивающие металлом глаза и заостренные жвала, вгрызающиеся в прозрачный фонарь; потом я крутанул флайер, и тварь исчезла. Где-то сзади послышался легкий хлопок, будто лопнул надутый пузырь, и я понял, что это Зыр разделался с наглецом. Я бросил быстрый взгляд на фонарь в том месте, где за него цеплялась тварь. На внешней поверхности плексигласа виднелись глубокие царапины, а в том месте, куда впиталась слюна, он потемнел.

Я был доволен. Короткая встреча с противником подготовила меня к бою лучше любого психологического тренинга. Новая порция адреналина ударила мне в кровь, обостряя чувства, ускоряя реакции. Теперь уже нет необходимости искусственно разжигать в себе боевую ярость.

В первый раз я подумал о том, что хорошо бы выбраться из боя живым.

Мы вошли в зону цели. По моему сигналу эскадрилья разошлась, набрав дистанцию между фланерами. Потом, все в том же строю, мы нырнули к самым верхушкам деревьев, и Жучья Война началась.