Война зомби

Данила взглянул на Гурбана, тот кивнул:

— Давай к нему. Мариша справится.

Дан сел на диван рядом с отцом, утонув в мягком. О комфорте на борту предыдущий хозяин позаботился на отлично.

— Когда я умер… — Челюсти Сташева-старшего плотно сжались, на скулах заиграли желваки. Ему стоило большого труда вновь открыть рот и заговорить. — Когда погибло мое тело, мое сознание… Оно металось по сети. Я думал, что схожу с ума, я не ощущал своих рук, ног, не дышал… Меня не было…

Данила на своей шкуре знал, что прочувствовал его отец. Он побывал в подобной ситуации — как-то его сознание просочилось в сеть биочипов. Правда, телу Дана тогда ничто не угрожало.

— А потом я понял, что произошло. Не сразу, но понял. И тогда я подумал, что, раз меня нет физически, это не значит, что нет вообще. Раз не погибло мое сознание — ничего еще не окончено. Я должен продолжить свою работу. Я должен исправить то, чему стал виной.

Велев Петрову сменить его, а Бахиру занять место Дана у пулемета, Гурбан сел в кресло напротив профессора и его сына.

— Я заметил одну странность — вокруг Новосибирска все зачищено, эта территория оказалась напичкана пси-ловушками, она практически закрыта для доступа биочипам моего образца. Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы найти в тех местах зомби для разведки. Одному из них, солдату, я почти сумел вернуть человеческую сущность…

Сташев-старший говорил и говорил. Он сказал, что не напрягал бы ни сына, ни его коллег. Управляя чужим телом, сам проник бы в лаборатории возле Гремихи. Но все подходы там охраняются тварями, подконтрольными Братству. И среди них нет людей, а вести зомбозверье так сложно. Но он пытался! Через некоторое время его вычисляли и перекрывали доступ…

— Братство знает, что в лаборатории есть оружие, способное уничтожить его. Но почему тогда оружие еще существует? — Гурбан задал очень верный вопрос. То же самое хотел спросить Данила. — Избавившись от него, Братство избавилось бы от самой большой своей проблемы.

Павел Сташев невпопад взмахнул рукой, тяжело задышал и побагровел. Ему понадобилось время, чтобы восстановить контроль над телом.

— Вы не совсем верно понимаете, что такое Братство. Это вовсе не организация, действующая согласно какому-то плану, который при необходимости может корректироваться. Братство — оно не разумно. Не надо возвеличивать слизней до такой степени. Представьте, к примеру, лису, которая защищает свой выводок. Она укусит, если человек сунет палец в нору. Но разве она атакует острог, из которого может явиться человек, сующий руки куда не надо? Надеюсь, аналогия ясна? Вы должны понять: лиса уже ждет нас. Она открыла рот, потому что наши пальцы в каких-то сантиметрах от ее носа. Вот-вот цапнет.

Дежурство у пулеметов не прекращалось.

«Титан» то и дело мелькал вдали среди облаков. Замечая самолет, Ашот каждый раз грозился лично выбить дурь из ублюдков, посмевших обидеть его друзей. Дан и подумать не мог, что толстяк так нежно относится не только к нему, но и к Марише.

Зомбак, подчиненный профессором, вел себя все более странно.

— Вы должны знать, что… — Прервав разговор на полуслове, Павел Сташев вскочил и принялся расхаживать по салону, не реагируя на вопросы Гурбана. От Данилы, попытавшегося усадить его обратно, он бесцеремонно отмахнулся.

Этот демарш встревожил всех. И особенно Бахира. Тот нервно косился на зомби, разгуливающего по самолету. Трудно сдержаться, если привык валить каждого со слизнем на черепе.

— Надо бы принять меры. — Гурбан посмотрел Дану в глаза. — Он твой отец, понимаю, но… Как бы не случилось чего.

— И что теперь, связать его?

— Да.

Гурбан не шутит, понял Дан. Он это всерьез.

— Командир, можно я? — Мариша оставила пост у пулемета и встала на пути Сташева-старшего: — Павел Николаевич, как вы себя чувствуете? Мы можем вам помочь?

На участливый голос девушки профессор отреагировал лучше, чем на сына. Он остановился, лицо его стало озабоченным.

— К сожалению, слизень и я… Из-за нас разрушается мозжечок носителя. Отсюда проблемы с равновесием и координацией движений… Короче говоря, это тело обречено, нарушения необратимы. — Изо рта профессора потекла слюна, он хрипло задышал. — Пропал глотательный рефлекс. Значит, поражены все двенадцать пар черепно-мозговых нервов, исходящих из ствола мозга. Еще немного — и я не смогу дышать. Не хочу опять умирать… Смерть — это больно. Это очень-очень больно…

Сказав это, профессор потерял сознание.

Глава 5 СЛАВЬСЯ, ГОРОД С ИМЕНЕМ СВЯТЫМ

Часа через полтора внизу мелькнули дома по обе стороны Северной Двины.

Сели на бетонку Талажского авиагородка, мокрую от прошедшего недавно дождя.

Склонившись над новым, уже почти привычным телом отца, Данила коснулся его запястья, нажал большим пальцем на синие трубочки вен, прикрытые дряблой, в пигментных пятнах кожей. Придавил еще раз, надеясь, что просто промазал.

Пульс не прощупывался.