Воинский турнир

Лишь на какое-то мгновенье он задержался у самой кромки и с ужасом увидел нечто вне пространства, вне времени, вне измерений – колышущийся Хаос, в котором ему было суждено пропасть. А потом наступила тьма и забвение.

Когда Шанг Цунг очнулся, его окружали как бы поздние сумерки пасмурного ноябрьского вечера – мрачная, холодная, непрозрачная, серая мгла, в которой предметы хоть и были в целом различимы, но недостаточно ясно и только вблизи. Он почти ничего не мог разглядеть, но было ясно, что находится он в огромном каменном зале, посередине которого чернело отверстие бездонного колодца. Над головой, где, как казалось Шанг Цунг, должен находиться потолок, плыли тяжелые серые тучи, в просветах которых иногда проглядывало абсолютно черное небо со слабо светящимися звездами. Он внимательно присмотрелся к ним, и сердце у него в груди болезненно сжалось, пронзенное смертельным холодом и ужасом. Это были совсем не те звезды, к которым он привык на Мире. Эти неподвижно висели и даже не мерцали. Они никогда не появлялись и не исчезали с небес. Неподвижные, тусклые, неустанно светят они над темной империей Хаоса.

Чувство страха прошло, и на сердце стало пугающе спокойно. Шанг Цунг вспомнил, как он здесь оказался, но это понимание не вызвало никаких эмоций, кроме самодовольной гордости, что в противоборстве с Зеркалом победителем вышел все-таки он. То, что Зеркало перевернулось наизнанку и стало отражать лишь Хаос, его уже нисколько не волновало. Шанг Цунг попытался вспомнить что-то важное, но ныне утраченное им, но не смог сосредоточиться и лишь совершенно безучастно наблюдал, как все ярче и ярче начинает светиться круглая пасть колодца.

Свечение достигло яркости, и перед Шанг Цунг в одном из своих многочисленных обличий предстал Император Хаоса. Он возник из бездонных глубин колодца во всей своей пугающей красоте, кружась и пульсируя, свивая и развивая щупальца и спирали. Он разглядывал стоящего перед ним человека. Шанг Цунг с трудом рассмотрел лицо Императора, скрытое сверкающей вуалью энергетических завихрений.

Лицо казалось одновременно и женским, и мужским, подобно некоему двуполому идолу, найденному в развалинах древнего храма. Его нельзя было назвать просветленным или злобным, ласковым или безжалостным. Эти понятия нельзя было применить к нему, как невозможно применить их к огню, что греет и сжигает, к ветру, что ласково треплет листву деревьев и ломает их стволы. Оно было подобно стихии, не разделяющей добро и зло.

На лице были глаза, показавшиеся Шанг Цунг сначала лишь тенями. Глаза постоянно менялись, как будто с них спадала невидимая пелена, прикрывавшая окна, которые вели в неведомые дали и жизни, и смерти. Шанг Цунг показалось, как будто душа его родной планеты глядела на него, заключенная в этом существе, но каким-то омерзительным способом оскверненная и поруганная.

– Ты можешь стоять, – услышал он голос Императора, рождающийся у него прямо в голове. – Ибо сегодня ты мною избран. Ответь, помнишь ли ты что-нибудь из прежней жизни до своего появления у Зеркала?

– Нет, – ответил с недоумением Шанг Цунг.

– Я тебе скажу: ты был никем и ничем, всего лишь мелким слугой. Я стер твои воспоминания о жизни, потому что в моем Доме они причиняли бы тебе боль. Я забрал твою душу, остановил сердце... Скажи мне, ты жив?

– Да. Я мыслю, слышу твой голос, могу отвечать.

– Но что из этого ты называешь жизнью? Ведь ты не дышишь, кровь твоя замерзла, а сердце сожжено. Я могу лишить тебя зрения и слуха... Так в чем же разница между жизнью и смертью?

– Я жив, пока осознаю себя и хочу чего-либо, – ответил Шанг Цунг. Пока это остается со мной, остается и жизнь.

– Я знаю, чего ты хочешь. Я отнял твою душу, потушил все твои чувства, но не гордыню – она насквозь пронизала тебя. Ты хочешь могущества, но не видишь разницы между сном и явью, существующим и несуществующим, жизнью и смертью. Я не ошибся. Я возвращаю все накопленные тобой воспоминания и твое искусство мастера Схватки. Я возрождаю тебя во плоти и окунаю в потоки Хаоса, чтобы ты был равен любому владетелю Силы.

Одно из щупалец Императора уверенно поплыло по направлению к Шанг Цунг. Того повлекло ему навстречу. Сверкающая петля обвилась вокруг его туловища, и Шанг Цунг вновь провалился в какую-то сладострастную, необъяснимо приятную бездну.

Когда Шанг Цунг открыл глаза, взгляд его утонул в уже знакомом сером мареве. Он лежал на спине и радостно смотрел на неподвижные звезды, чувствуя себя таким же бессмертным, как и они. Он не чувствовал никаких угрызений совести от исполненного предательства. Наоборот, он был счастлив, он добился исполнения своих самых заветных желаний. Судьба помогла ему найти путь. Он чувствовал, как сквозь него текут благодатные потоки Хаоса, наполняя его тело неведомыми ранее мощью и неуязвимостью смерти.

– Отныне ты мой слуга, – услышал он внутри себя голос своего Императора. – И я пребуду с тобой всюду.

– Благодарю, Император.