Воинственный ангел

Она действительно только что сказала это? Независимо от того, что только что произошло, было слишком поздно, чтобы вернуть все обратно. Жизнь может вертеться вокруг одного единственного выбора, момента, создавая рябь последствий до бесконечности. Теперь она поняла, что рябь ее решения охватывала и преобразовывала все, чего она коснулась. Сначала она достигла до лица Джекса, перекосив его, изменяя его Бессмертные черты лица в уродство, на которое Мэдди не хотела смотреть, но и не могла этого не делать. Джекс сделал почти незаметный шаг, будто ее решение стало физическим весом, так что он должен был напрячься, поскольку оно тянуло его назад. Прежде чем пришел гнев и затуманил его лицо, Мэдди мельком заметила другую эмоцию, когда она промелькнула на его лице. Она видела ее в уголках его глаз, ее было невозможно не заметить. Беспомощность. Мерцание Джекса, которого она оставила стоять на Станции Юнион, Ангела, который был на вершине башни библиотеки с демоном. Это был Джекс, который наблюдал, пока она была в точке видимости.

«Предательство — это худшее для предателя», — подумала Мэдди.

Затем волна ряби ударила Тома. В глазах Тома Мэдди видела, как кто-то погрузился в воды воскрешения, будто новая жизненная сила росла вокруг него. Он выглядел рожденным заново. Если рябь сбила Джекса, то, казалось, будто Тома она сделала сильнее, заставляя его стать выше. Мэдди отвела взгляд.

Почему она чувствовала себя так, будто была вынуждена барахтаться в беспомощном взгляде Джекса, вместо того, чтобы впитывать триумф Тома? Почему она не могла сосредоточиться на восторге в глазах Тома? Что с ней не так? Она, действительно, боялась того, что может почувствовать? Действительно ли она боялась, что не сможет отразить его необузданное счастье? Возможно, случится так, что встретив взгляд Тома, она подтвердит что-то еще более худшее: то, что она была счастлива. То, что она была так же счастлива, как и он.

— Мэдди, ты не одна из них, — сказал Джекс хриплым, переговорным тоном, тем, который она слышала, когда он использовал его на платформе. — Послушай меня. Я знаю, куда ты можешь пойти. Где ты будешь в безопасности. С нами.

Прежде чем она успела ответить, Том сделал это за нее.

— Она сделала свой выбор. Имей совесть, чтобы уважать его. — Его голос звучал с уверенностью, которая шла с победой. — Я и не ожидал порядочности от Ангела.

Мэдди заметила, как дергались мышцы внутри брони Джекса, но Ангел оставался на месте.

— Ты не понимаешь, — медленно произнес Джекс, аккуратно произнося каждый слог. — Это армия, которая не может быть побеждена. По крайней мере, не так. — Он указал на крупный авианосец. На палубе солдаты навели на Ангела винтовки, зудящие пальцы покоились на спусковых механизмах.

— Мы довольно хороши в борьбе, — сказал Том, сжав челюсти.

— Это не просто «борьба». Это истребление. Порабощение.

— Никто не сделает из меня раба, — проворчал Том.

— Они сделают. До того, как это все кончится, ты будешь молить о смерти. Или, если ты будешь трусом, а у меня есть чувство, что ты такой, то ты попросишь о милосердии и счастливо станешь рабом. — Джекс сузил глаза.

Вспышка, и Том оказался на нем, хватая Джекса за броню и опираясь предплечьями о его грудь. Джекс же схватил Тома за горло, даже до того как Мэдди увидела, как его руки двинулись. Она слышала влажное бульканье, когда воздух был вынужден покинуть горло пилота.

— Назад! Назад! — прокричал солдат с авианосца.

Мэдди вскрикнула.

— Джекс, нет! — Но даже когда слова вылетели у нее изо рта, она знала, что Том не был ни в какой опасности. Джекс мог убить Тома за то время, которое понадобилось бы солдатам на авианосце, чтобы отреагировать. Даже в ярости, он принял решение ограничить себя.

«Ради меня, — подумала Мэдди. — Потому что он волнуется обо мне».

Солдат снова прокричал.

— Назад, или мы будем стрелять! — Мэдди наблюдала, как Джексон посмотрел на авианосец, затем медленно разжал руку, оставив Тома, стоящего на коленях, задыхаться. Мэдди сделала шаг к Тому, но тот почти яростно махнул ей оставаться на месте.

— Я в порядке, — пробормотал он и встал.

Ненависть и гнев шли от Джексона.

«И что-то еще, — подумала Мэдди. — Страх. Страх за нее?»

— Люди не могут победить, — сказал Джекс, его выражение лица было жестким. — Сделай умный выбор, Мэдди.

— Что относительно Дяди Кевина? А Гвен? — Голос Мэдди прозвучал почти воплем.

— Почему ты не спрашиваешь своего избранного президента? — ответил Джекс, затем поймал себя и успокоился. — Линден уже сделал за них выбор, Мэдди. Им слишком поздно помогать. Но не слишком поздно для тебя.

— Всем можно помочь.

— Нет! Надежды нет! — голос Джекса был яростным, неприкрытым.

— Всегда есть надежда, — прокричала Мэдди. — И даже когда нет, мы все еще остаемся друг с другом, потому что так делают люди. — Мэдди обратилась к Тому, который спокойно поднял руку, чтобы сказать солдатам отступить. Он посмотрел ей в глаза. Решительный. Определившийся.

— Объясни мне эту логику, — пробормотал Дженкс.

— Это не логика, — сказала Мэдди. — Это человечность.