Воинственный ангел

— Для меня большая честь, слышать это от вас, сэр, — сказал Джексон. — Из того, что я понял, он был выдающимся Хранителем.

— Действительно, — сказал Габриель.

Джексон знал, что Габриель думал о том, как это было важно для воина и лидера иметь физическое и моральное мужество и, самое существенное, быть лояльным. Габриель часто выносил эти темы для разговора с Джексом, обсуждая, как философов среди людей, так и античных философов среди Ангелов, таких как Лукситикус, блестящий мыслитель, которого совершенно не знали среди людей.

— Лояльность, — сказал Габриель. — Это то, чего не хватает людям. Мы оберегали их на протяжении тысячелетия, а теперь они обращаются к нам в любой момент без малейшего повода. Как неблагодарные дети. — Габриель печально покачал головой. — Человечество подвержено саморазрушению, поэтому мы первые вышли из тени. Я и другие представили Совета устали наблюдать, как человечество убивает себя, день за днем, год за годом. Братья испытывают друг к другу кровную вражду. Мы пытались спасти их в тайне, а затем мы старались спасти их публично после Великого Пробуждения. Но человечество не может быть спасено от себя самого. Мы пытались слишком долго. И теперь пришло наше время остановиться и позволить судьбе взять свое.

— Человечество постоянно находится в состоянии войны. Они так нетерпеливы, как жестоки. Мы, Ангелы, представляем самое лучшее в их природе. Мы их идеал. Мы совершенны. Даже вы, с вашими новыми крыльями, совершенны.

Джекс смутился. Он не мог не думать о том, что увидел снаружи, и ему не просто далось сопоставить те ужасные образы с логикой суждений Габриеля.

— Но… можем ли мы действительно судить людей за то, что они менее совершенны? — сказал Джекс.

Габриель поднял бровь.

— Я не мог бы назвать пять тысяч лет войны «менее совершенными». Я бы назвал это хуже, гораздо хуже. Джексон, я знаю ты, должно быть, до сих пор испытываешь сентиментальную привязанность к миру людей. Но ты не должен позволять этому препятствовать твоему главному долгу, прежде всего перед Ангелами. В моей жизни мне доводилось принимать сложные решения, многие из которых разрывали мне сердце. Но я всегда знал, что исполняю предписанный долг, не для себя, а во благо Ангелов повсюду. И это стоило разбитого сердца. Тебе тоже придется столкнуться с этим сейчас. Всем нам.

Джексон кивнул. Габриель был прав.

— Они бросили тебя, Джексон. — Он сделал паузу, чтобы вглядеться в лицо Джексона. — Я знаю, это тяжело, но иногда правда причиняет боль. Она бросила тебя.

Джекс отвернулся, с горечью скривив губы.

— Это другой вопрос, — сказал Джекс. — Я не могу позволить, чтобы это стало личным.

— Ты прав, сынок. С моей стороны было неправильно заводить этот разговор, — сказал Габриель. — Прими мои извинения. Я просто хотел убедиться, что мы понимаем друг друга. На твоем пути могут возникнуть соблазны, но ты должен противостоять им. — Габриель отвернулся и посмотрел на надписи под картинами былых сражений. — Я не знаю, какое произвожу впечатление на тебя, Джексон. Но ты и я очень схожи. Я чувствую это. И я хочу защитить тебя, как собственного сына.

— Понимаю, — сказал Джекс. — И спасибо вам.

— Но это не означает, что у нас нет сострадания к людям. Я всегда буду испытывать к ним сострадание, даже если они обвинили нас. Будучи молодым Ангелом, я тоже однажды боролся с любовью к человеку, — сказал Габриель.

В шоке Джекс округлил глаза. Габриель? Влюбился в человека?

— Шокирует, понимаю. Это было еще до того, как наш Дом был полностью скрыт от человечества, когда человеческая цивилизация еще только зарождалась. Молодая девушка, прекраснее всех — людей или Ангелов — которых я когда-либо видел, — сказал Габриель. — Она была обворожительной. И она очаровала меня. Я знал, что у нас ничего не сложится, что мы не сможем быть по-настоящему вместе. Но в любом случае я доверял ей. И, в конце концов, она подвела меня.

С глаз Габриеля спала пелена, когда он оставил позади воспоминания о былой любви и вернулся к реальности.

— Даже несмотря на то, что они просто люди, Джексон, они опасны. Не позволяй им заставить тебя забыть об этом.

Они свернули обратно к главному атриуму перед внутренними камерами Совета. Габриель остановился и посмотрел прямо на Джексона.

— Джексон, ты знаешь, насколько меня порадовало знакомство с тобой, — сказал он.

— Для меня большая честь, слышать это от вас, — сказал Джекс.

— Но есть другая причина, по которой я позвал тебя сегодня встретиться со мной лично, — сказал Габриель. — Я уже все обсудил с Архангелом Годспидом, и он считает, что ты, должно быть, готов.

— Сэр?

— Даже здесь, в самой глубине святилища, есть Ангелы, которым я не могу доверять, — сказал Габриель. — Тем, кто будет работать против нас по каким-либо причинам, в которые они бессмысленно верят.

— До меня… доходили кое-какие слухи.