Воинствующая феминистка

— Подожди, ну подожди же… — Риган уже шагнула в темноту, и вдруг голос Алекса совершенно переменился: — О Боже, Риган, на тебе же ничего нет!

Пустяки! Рассмеявшись, она побежала босиком по сырой от росы траве и, обогнув дом, юркнула в машину. Упав на сиденье, обнаружила, что вся дрожит. Босая, полуодетая, без сумочки — если бы ключи от машины не торчали в замке зажигания, ее дела были бы совсем плохи…

Риган завела мотор, размышляя, что, если ее остановит полицейский патруль, ей придется многое объяснять. Впрочем, с полицейскими она уж как-нибудь справится. Но Риган сомневалась, что, оставшись, смогла бы спокойно выдержать «объяснения», на которые настроился Алекс. Она не хотела выслушивать его сожаления. Она не хотела слушать, как Алекс вежливо и тактично будет ходить вокруг да около, избегая обидеть ее прямым отказом. И уж конечно же, она не намеревалась слушать больше ни одного слова о белокурой принцессе… однако всю дорогу мысль о бывшей невесте Алекса терзала сердце Риган.

Свернув к своему дому, она сначала убедилась, не видно ли соседей, а потом вылезла из машины и стремглав бросилась к черному ходу. Но оказалось, что у нее нет ключей. Ведь ее сумочка осталась у Алекса.

Риган крепко зажмурилась, сдерживая непрошеные слезы. Как глупо! Где ее чувство юмора? Она всегда гордилась тем, что может посмеяться над собой, когда жизнь превращается в сплошную комедию ошибок.

Но сегодня Риган почему-то не удавалось рассмеяться. Она не хотела играть в жизни Алекса комедийную роль. Однако все пошло не так, как следовало, словно бы иллюстрируя прописными буквами: ОНА АЛЕКСУ НЕ ПАРА!

Попасть в дом оказалось совсем не трудно. Риган довольно быстро отыскала незапертое окно и, подтянувшись, влезла на подоконник. Но вот совладать со своими чувствами к Алексу было не так-то просто. У Риган уже случались любовные связи, но ни разу она не сталкивалась с чем-то настолько глубоким и неудержимым, как теперь. Когда Алекса нет рядом, ей кажется, будто у нее вырвали кусок сердца.

Уже много лет Риган тщательно заботилась о том, чтобы в очередной раз не поверить в сказку. И вот она встретила хорошего мужчину, которого уважает и любит гораздо сильнее, чем какого-то глупого героя. Да только со счастливой развязкой плоховато: она не может быть достойной своего избранника.

Алекс, обмотавшись полотенцем, вышел из душа. В дверь ванной постучал Мерл.

— А я все гадал, куда ты запропастился. В доме вдруг стало так тихо. Клянусь, когда я подъехал, машина Риган была еще здесь.

Алекс принялся яростно тереть волосы.

— Да. Но Риган и не собиралась засиживаться допоздна. До экзаменов осталось две недели, и у нее очень много работы.

— Угу. Так, для справки: я проводил Гвен.

— Спасибо.

— Насколько я понял, у нее с машиной все в порядке. Полагаю, она просто пыталась придумать предлог побыть с тобой подольше. — Мерл, похоже, вознамерился поселиться в дверях ванной — во всяком случае, он как ни в чем не бывало продолжал: — Э… не занимались ли вы с Риган чем-то интересным, чему я помешал?

Резко сорвав с головы полотенце, Алекс посмотрел брату прямо в глаза.

— Ну да. Мы беседовали.

— Ага. Я так и понял.

—  Чтоты понял, братишка?

На лице Мерла было выражение блаженной невинности.

— Я понял, что ваша беседа была настолько интересной, что Риган кое-что забыла у нас дома. — Шагнув в ванную, он показал Алексу блузку, босоножки и сумочку. — Надеюсь, ты не повторишь старую ошибку.

— Старую ошибку? — недоумевающе произнес вслед за братом Алекс.

— Да. Ты становишься забывчивым… На твоем месте я бы приложил все силы, чтобы не потерять ее.

С этими заключительными словами Мерл закрыл за собой дверь, избавив Алекса от необходимости отвечать. Вытерев зеркало, тот развесил полотенца, но его взгляд неудержимо притягивало к босоножкам, блузке из нежной ткани и сумке размером с приличный чемодан, которую Риган шутливо называла портмоне.

Собрав ее вещи, Алекс прошлепал босиком по коридору и закрыл за собой дверь спальни. Не зажигая света, он бросил вещи на кровать и совершенно голый подошел к открытой двери на балкон.

Память настойчиво продолжала вновь и вновь прокручивать картину их с Риган волшебного единения в порыве страсти.

Алекс почувствовал, что весь горит.

Он провел рукой по лицу, приходя к выводу, что со времени первой встречи с Риган он все делает шиворот-навыворот. Пусть это смешно, но Алекс верил в то, что женщине надо поклоняться. Он верил в ритуал ухаживания: цветы, лунный свет, романтика, танцы и все прочее; верил, что женщина заслуживает всех этих знаков внимания, заслуживает глубочайшего уважения. Но за Риган он никогда не ухаживал, поскольку был абсолютно уверен, что эта закоренелая феминистка с воплем вцепилась бы ему в горло, если бы он только вознамерился сделать шаг в этом направлении.

Однако наброситься на нее подобно возбужденному самцу — да еще в самый первый раз?! Алекса все еще не покидало чувство вины…