Воины бога Паука

А что происходило на Сириусе? Почему там менялась социальная структура? Он хотел было привести в готовность Патруль, но передумал. Радио по ту сторону границы? Ничего особенного!

Доктор Лита Добра закусила губу, уставилась на монитор и нахмурилась в ожидании. Производился анализ. Она закончила обработку последних образцов костей, прибывших в запечатанных контейнерах с одной из станций. Для того, чтобы заполучить какие-либо человеческие останки со станции, требовалось поистине божественное вмешательство.

Большинство станций относилось к своим мертвецам с религиозным пылом. Такое поведение восходило к тем дням, когда любой органический материал высоко ценился. Грунт можно было выработать из астероидов или поднять с Луны; органика же сначала шла только с Земли. В свое время такие молекулы обнаружили свободно летающими в космосе. Прошло еще некоторое время, пока их не научились экономно собирать. Тогда народ на станциях ужасался при мысли, что тело, кости или экскременты могут выбраться из своих запотевших гидропонических резервуаров.

Шестьсот лет — земного времени — прошлой тех пор, как была заселена первая орбитальная станция. Юлианский календарь продолжал давать народам вдали от родного мира точку отсчета, но, кроме этого, время было функцией массы и скорости.

Она прервала размышления, разглядывая фигуры на мониторе. Homo sapiens ушел так далеко — чтобы так измениться.

Человечество зачаровывало Литу. Этот биологический вид превращал себя в нечто другое. Люди жили на широко раскинувшихся станциях, разбросанных вокруг новых солнц, планет и астероидов. Они приспосабливались, подвергались воздействию новой среды и радиации, меняясь все больше с каждым поколением.

Только привязанные к планетам имели большое сходство с нормальными земными людьми, но даже там можно было проследить статистические отличия.

Она кивнула, когда появились результаты. Через головное устройство Лита сделала замечания и послала информацию в Gi-сеть, где она будет распространена — с одобрения Директората — заинтересованным сторонам. Она откинулась назад и потянулась, мышцы волнами перекатывались по ее рукам и ногам, принадлежащим женщине, рожденной на планете.

Добра глубоко вздохнула и зевнула, встряхнув своими густыми светлыми волосами, раскинувшимися по плечам. Она осторожно поднялась и вставила головное устройство обратно в гнездо. Взглянув на хронометр, она проворчала: «Иду, Джефри, иду».

Джефри Эстор уже ждет, и на его челе запечатлелось выражение раздражения и беспокойства. Как обычно, он будет сердиться на ее нерасторопность. Так много изменилось с того дня, как он получил вызов из отдела здоровья Директората. Исчезли его впечатлительность, его мечты, его желание расщепить галактику изобретениями в области субкосмической связи. Этот лихой, улыбчивый человек, каким был ее Джефри, вернулся таким… другим.

Он был красивым, бледным блондином, почти альбиносом, с худощавым для родившегося на планете телосложением. У нее промелькнула язвительная мысль, что рождение в гравитации было тем единственным, что у них было по-настоящему общего. В его светло-голубых глазах читалась несамостоятельность, и, хотя он дулся, под ее пристальным взглядом он, как правило, таял и смирялся. В то же время он был чувствительным и часто добрым. Блестящий ум, во всем что касалось трансдукционной коммуникации, он отстранялся от остального университетского общества. Он был не очень общительным, замыкался в себе. Он был стеснителен, отстранен и часто подавлен.

Только… он не всегда был таким… во всяком случае до отдела здоровья.

Она быстро оглядела комнату, проверяя, все ли на месте. Стеллажи с оборудованием в порядке. Счетчики сверкают. Она запечатала образцы костей в вакуумные камеры и расставила их. Не дай бог, доктор Чэм, руководитель отдела, обнаружит что-то неладное! Она уже достаточно натерпелась от него. Несмотря на то, что он был антропологом, это не мешало ему оставаться узколобым во многих других аспектах, к тому же он никогда не давал ей забыть о ее рождении на планете, и следовательно о ее, по меркам корабля, неряшливости.

Жители станции дотошно следили за порядком во всем — еще один сдвиг, по мнению Литы. В прежние времена им не хватало места. Набитые в переполненные многоместные помещения, они придавали значение каждому лишнему дюйму — еще одна часть их догматического культурного багажа.

Она закрыла и опечатала дверь, поставив свои отпечатки пальцев как ушедшая последней. Коридор, по которому она шла, имел тот постоянный уклон вверх, к которому привыкаешь на станциях.

Спеша больше, чем она рассчитывала, наблюдая, как проносятся мимо освещенные двери, она перешла со своей пружинистой энергичной походки на пожирающий расстояние бег вприпрыжку. Она чуть не споткнулась, пытаясь затормозить перед транспортером. Инерция никуда не исчезала — какой бы ни была гравитация.