Воины бури

Церемония завершилась лишь к вечеру, и толпа сама собой рассыпалась на беспорядочные группки, внимавшие проповедникам, вероучителям и философам. Некоторые принимали участие в благочестивых обрядах, включающих в себя хождение по огню и другие наглядные доказательства власти духа над телом. Джанипурцы просто физически не могли принять позу лотоса, зато умудрялись согнуть и скрутить себя в самые невероятные и причудливые асаны хатха-йоги. Празднество должно было продолжаться еще несколько дней, но уже без участия верховного администратора. Предполагалось, что число паломников будет непрерывно уменьшаться. Некоторые намеревались провести весь праздник в молитвах, размышлениях и учении, но большинству за глаза хватало одного дня.

Верховный администратор расхаживал среди толпы, демонстрируя великолепное владение духом и телом. Иной раз он с подчеркнутым смирением присаживался у ног какого-нибудь вероучителя, а иногда останавливался, чтобы побеседовать с кем-нибудь вне зависимости от рода занятий и общественного положения собеседника. Урубу не мог удержаться от мысли, что легче легкого было бы снять с него перстень во время такой беседы. К сожалению, всякий, кто решился бы на это, был бы немедленно схвачен – либо несколькими замаскированными эмэсэсовцами, либо работниками безопасности, либо, если бы ему удалось увернуться и от тех, и от других, самой толпой. Попытка украсть перстень была величайшим святотатством для верующих, и все восприняли бы ее как прямое нападение на них самих.

С наступлением темноты стало ясно, что в эту ночь верховный администратор не собирается возвращать перстень. Впрочем, Урубу на это и не рассчитывал. Завтра тоже будет день, и к этому времени часть праведников чудодейственным образом обернется любопытствующими туристами и деловитыми бюрократами, добивающимися чего-либо у высших по должности чиновников. Правда, с сожалением подумал Урубу, работать в толпе было бы лучше.

Но перстень не вернулся в музей и на следующий день, а к концу третьего дня Урубу начал беспокоиться, не случилось ли чего непредвиденного. Рога Чо Дай-Мадау уже отросли без малого на сотню сантиметров, и казалось, удлиняются прямо на глазах. Она постоянно ныла, что ей трудно стоять прямо. Состояние Чо Май-Сидау было немного лучше, но и у нее начали отрастать рога, и она стала больше есть. Судя по Чо Дай, рога росли сантиметров по десять в день. Время поджимало.

И, что хуже всего, верховный администратор продолжал показываться народу, но перстня на нем не было. Через пять дней Урубу начал советоваться с оставшимися на "Громе" насчет запасного плана. Он собирался вывести всю троицу из Центра и вернуть их на "Гром", чтобы они там спокойно родили. Это было нелегко, но в принципе выполнимо, поскольку перстень оставался не тронутым и погони не ожидалось. Но в этот же вечер ему пришел приказ присутствовать при возвращении перстня в музей. Все было сделано частным образом, тихо, без всяких торжеств, которыми сопровождалось извлечение перстня из витрины. Урубу с удовольствием отметил, что ни процедуры, ни комбинации не изменились.

"В последний момент", – думал он, рассылая кодовые сигналы на "Гром" и трем своим сообщникам. Он был готов. Сказать правду, он был даже слишком готов. Он едва дождался наступления ночи.

3. ЗАГОВОР И КОНТРЗАГОВОР

На сленге Центров это называлось катакомбами: бесконечные мили служебных коридоров, воздуховодов, складских помещений и многого другого, что скрывалось за гладкими полированными стенами.

Урубу вошел в узкий коридор и остановился перед небольшой дверью с кодовым замком. Он слегка постучал трижды и открыл дверь.

– Пора, – тихо сказал он той, что ждала его там.

– Наконец-то, – сердито откликнулась Икира Сукота. – Я уж подумала, что меня навеки заперли в этом курятнике.

С первого взгляда любой землянин увидел бы в ней невероятно привлекательную юную женщину, но при этом тут же сказал бы, что она ни в коем случае не может быть земной женщиной, хотя бы уже потому, что рост ее достигал всего четырех сотен.., миллиметров. Ее глаза, на вид более человеческие, чем глаза Урубу, светились в рассеянных лучах, проникавших из коридора, и мерцали, как драгоценные камни. Присмотревшись, можно было заметить, что уши у нее похожи на заостренные раковинки, а из-под коротко стриженных волос выступают как бы притупленные рожки. Она была колонисткой, и предки ее, как и предки джанипурцев, были приспособлены к жизни на планете, непохожей на Землю.