Воины бури

– А если не уйдем? – задал вопрос Этельстан. Тон его был дерзким и вызвал сердитый взгляд со стороны тети.

– Щенок затявкал, – захохотал Рагналл. – Малыш, если не уберешься из города, мои воины хлынут через ваши стены, подобно гонимой штормом волне. Ваши женщины послужат мне утехой, ваши дети станут моими рабами, ваши мечи – моими игрушками. Ваши тела будут гнить, церкви – гореть, вдовы – рыдать. – Он помолчал и указал на свое знамя. – Можешь взять этот флаг, – предложил ярл мне, – и вывесить над городом. Так я пойму, что вы уходите.

– Знамя я твое возьму, – кивнул я. – Пригодится подтирать задницу.

– Будет лучше, если вы просто уйдете. – Рагналл говорил так, как будто обращался к ребенку. – Перебирайтесь в другой город! Конечно, я и там вас найду, не беспокойтесь, но так вы проживете немного дольше.

– Приходите завтра, – сказал я тем же тоном. – Попробуйте перебраться через наши стены. Будьте нашими гостями, и ваши жизни станут немного короче.

Ярл хмыкнул:

– Господин Утред, мне доставит удовольствие убить тебя. Мои поэты воспоют этот подвиг! Будут петь о том, как Рагналл, властелин морей и король Британии, заставил великого Утреда хныкать, как дитя! Как Утред умер, умоляя о пощаде. Как он рыдал, когда я выпускал ему кишки. – В последних словах прорезалась вдруг злоба, но потом он снова улыбнулся. – Я совсем забыл про подарок!

Он подозвал одного из своих воинов и указал на траву между нашими лошадями.

– Поставь здесь.

Воин спешился и опустил на траву деревянный сундучок. Сундучок был квадратный, размером с кухонный котел, и украшен резьбой. На крышке – распятие, а по сторонам шли рисунки людей с нимбами над головой, поэтому я решил, что некогда там хранилась священная книга христиан или какая-то из реликвий, так почитаемых ими.

– Вот вам мой подарок, – заявил Рагналл. – И вот мое обещание: если вы не уйдете отсюда завтра до наступления сумерек, то останетесь тут навечно в виде пепла, костей и пищи для воронов.

Он резко развернул коня и ударил его шпорами. Я с облегчением смотрел, как седобородый темноглазый король Коналл поворачивает и следует за ним.

Хэстен немного помедлил. Он не проронил ни слова. Мне он показался очень старым, но ведь лет ему было немало. Волосы его стали серыми, посерела борода, но в лице по-прежнему угадывалась лукавая живость. Я знал Хэстена с молодых лет и поначалу доверял, но убедился, что переступить через клятву ему так же легко, как ребенку расколоть яйцо. Он пытался стать королем Британии, но я пресекал все его потуги, пока наконец при Бемфлеоте не уничтожил последнюю его армию. Теперь он выглядел вполне процветающим: увешан золотом, в сияющей кольчуге, богатая уздечка, отороченный густым мехом коричневый плащ. Но он стал подручным у Рагналла и если раньше вел в бой тысячи воинов, то теперь командовал жалкой парой десятков. Ему полагалось ненавидеть меня, однако он улыбался так, будто думал, что я рад его видеть. Я ожег его презрительным взглядом, и Хэстена это словно удивило. На удар сердца мне показалось, что Хэстен заговорит, но потом он дернул поводья и поспешил за всадниками Рагналла.

– Открой его, – велела Этельфлэд Кинлэфу.

Тот слез с лошади, подошел к священному ящичку. Наклонился, поднял крышку и отпрянул.

В сундучке лежала голова Бедвульфа. Я смотрел на нее. Глаза были выдавлены, язык вырван, уши отрезаны.

– Ублюдок, – прошипел мой сын.

Рагналл доехал до своей «стены щитов». Должно быть, он отдал какой-то приказ, потому что сдвинутые ряды рассыпались и копейщики поспешили к лесу.

– Завтра, – громко объявил я, – мы поскачем к Эдс-Байригу.

– И умрем в лесу? – с тревогой спросил Мереваль.

– Но ты говорил… – начала Этельфлэд.

– Завтра, – резко оборвал ее я, – мы поскачем к Эдс-Байригу.

Завтра.

* * *

Ночь выдалась спокойной и лунной. Серебряный свет заливал землю. Дождь снесло на восток, ясное небо усеяли звезды. С далекого моря задувал слабый ветер, не предвещающий ничего дурного.

Я стоял на стене Сестера, смотрел на северо-восток и молился, чтобы мои боги раскрыли мне планы Рагналла. Мне казалось, я понял, но сомнения не давали покоя, и я искал знамения. Часовые раздались в стороны, освободив мне место. В городе за моей спиной царила тишина, хотя недавно до меня долетали звуки драки на одной из улиц. Продлилась заваруха недолго: наверняка двое пьяниц повздорили, но их растащили, пока никто никого не убил, и теперь Сестер погрузился в сон. Я не слышал ничего, кроме шелеста ветра в крышах, плача ребенка, собачьего воя. Доносился шорох шагов дозорных на парапете, иногда древко копья чиркало по камню. Ничто не походило на знак богов. Мне бы увидеть умирающую звезду, которая прочертит темное небо над головой, но звезды упорно цеплялись за жизнь.

И Рагналл, думалось мне, тоже слушает и смотрит, ожидая знака. Я молился, чтобы сова прокричала ему на ухо, вселяя страх этим звуком, предвещающим смерть. Я вслушивался, но не слышал ничего, кроме привычных звуков ночи.