Воины бури

– К черту безопасность! – рявкнул я. – Мы должны выглядеть так, будто знаем, что делаем, а не нервничаем! Стал бы Рагналл нервничать?

– Нет, господин.

– Значит, идем быстро!

– Господин, можешь плыть под парусом, – сдался Дудда. – Только, ради Христа, держись середины пролива. – Он помедлил. – Фарватер идет почти прямо на север. Ветер и прилив понесут нас, но холмы путают ветер. Здесь не то место, чтобы не контролировать парус.

Кормщик имел в виду, что холмы иногда препятствуют ветру или заставляют его неожиданно сменить направление, а подобная перемена способна выбросить «Сэброгу» на рифы, которые, судя по всему, обрамляют проход, или затянуть в один из водоворотов, которые Дудда охарактеризовал как «коварные».

– Значит, наряду с парусом будем использовать весла, – решил я.

– Господин, течение тут ужасное, – предупредил Видарр.

– Пойдем на действительно хорошей скорости, – отозвался я. – Знаешь, где Орвар размещает своих людей, когда те на берегу?

– Совсем близко от пролива, господин, – ответил норманн. – На западном берегу. Там есть одна укромная бухточка.

– Проскочим прямо у него под носом, – убеждал я Дудду. – На полном ходу.

– Господин, прилив поможет, он тут сильный. И Видарр прав: течение потащит тебя со скоростью ветра. Оно мчит, как олень.

К югу от мыса, защищающего вход в теснины, вода начала бурлить. Я подозревал, что камни скрываются где-то совсем близко под килем «Сэброги», но Дудду это нисколько не беспокоило.

– Тут плохое место при отливе, но при высокой воде вполне безопасно, – заверил он.

Мы теперь шли прямо по ветру, парус с большой красной секирой выпятил пузо, заставляя штевень «Сэброги» вспарывать кипящую воду.

– Я хочу, чтобы перед отплытием домой часть балластных камней перенесли ближе к корме, – заявил я.

– Если доживем, – негромко отозвался Дудда и перекрестился.

Мы забрали к северу, постоянно разворачивая парус, чтобы не терять скорость, и та возросла, когда нас подхватило течение. Я видел, что Дудда встревожился. Он напряженно глядел вперед, и ладони его сжимались и разжимались. Волны буквально мчались к северу, приподнимая корму «Сэброги» и толкая ее. Вода кипела вокруг бортов, штевень рассекал волны, вздымая пену, а грохот разбивающихся о скалы волн звучал непрестанно.

– Лох-Куан, – Финану пришлось говорить громко, – означает в переводе «спокойное озеро»! – Он захохотал.

– Мы называем его Странгрфьорт! – прокричал Видарр.

Вода несла нас так, словно собиралась бросить на могучие скалы, подстерегавшие по обе стороны от входа в пролив. Под скалами пенился белыми перьями прибой. Руль стал вялым.

– На весла! – скомандовал я. Нам требовалась скорость. – Навались! Гребите, как если бы дьявол кусал вас за задницу!

Нам нужна была еще большая скорость! Притом что мы уже шли на хорошей тяге! Течение и ветер тащили «Сэброгу» быстрее любого судна, на котором мне доводилось ходить, но в основном то была скорость течения, а чтобы корпус слушался длинного рулевого весла, необходимо двигаться быстрее бурлящей за бортом воды.

– Навались, грязные ублюдки! – орал я. – Навались!

– О Иисус, – пробормотал Финан.

Мой сын заулюлюкал. Держась за борт, он ухмылялся. Гребни валов закручивались белыми барашками и обдавали нас брызгами. Мы летели по кипящему котлу из волн и скал.

– Как только войдешь в пролив, увидишь остров, – прокричал Дудда. – Обходи его с востока!

– Внутри потише?

– Там еще хуже!

Я рассмеялся. Ветер усиливался, и волосы хлестали меня по глазам. Потом мы внезапно вошли в проход, в пасть, полную камней и белой пены. Я увидел остров и толкнул весло к правому борту, но лопасти не за что было зацепиться. Течение тут оказалось еще сильнее, чем раньше, и несло нас на рифы впереди.

– Навались! – взревел я. – Навались.

Я налег на рулевое весло, и «Сэброга» потихоньку повиновалась. Потом холмы заслонили ветер, огромный парус захлопал, словно взбесившись, но нас по-прежнему волокло к земле. Справа и слева бурлили водовороты, где вода закручивалась и разбивалась о скрытые камни. Сердито кричали белые птицы. Волны больше не подталкивали нас, хотя течение тащило сквозь узкую горловину.

– Навались! – кричал я истекающим потом гребцам. – Навались!

Зеленые холмы по обоим берегам выглядели безмятежными. День обещал быть погожим. Небо было голубым с легкими перышками облаков. На лугу паслись овцы.

– Рад оказаться дома? – спросил я у Финана.

– Если я туда доберусь! – мрачно ответил он.

Я никогда не видел пролива, настолько усеянного рифами и такого коварного, но, держась посередине, где течение было самым сильным, мы оставались на глубокой воде. Здесь погибло немало кораблей, их черные ребра торчали из бурливых вод. Дудда служил проводником, он указал на водоворот, покрывший поверхность моря рябью.

– Вот этот тебя прикончит, – заявил он. – Это так же верно, как то, что яйца – это яйца. Своими глазами видел, как эта штука оторвала днище у доброго судна, господин! Оно камнем потонуло.

Воронка была справа, но мы неслись дальше, благополучно оставив ее позади.