Воины бури

– Святая Бега защищала свою обитель стрелами, но целилась так, чтобы не убить, а только попугать грешников. Она всегда говорила, что ее стрелы направляет сам Господь. Нам посчастливилось владеть одной из них.

– Господь поражал ублюдков в задницу?

– Да, господин.

– Так что вы теперь живете под покровительством Гейра?

– Да, благодаря преподобной Беге и ее священным стрелам.

– И где же Гейр?

– Присоединился к Рагналлу, господин.

– Есть у вас какие-нибудь новости о Рагналле или о Гейре?

– Никаких, господин.

Новостей я и не ожидал. Кумбраланд был слишком отдален, но тот факт, что Гейр счел целесообразным перейти через горы и влиться в войско Рагналла, заслуживал внимания.

– С какой стати Гейр решил примкнуть к ярлу Рагналлу? – осведомился я у монаха.

Хенгист поежился, рука его дернулась, как будто он собирался перекреститься.

– Думаю, господин, он испугался! – Аббат опасливо посмотрел на меня. – Ярл Рагналл дал понять, что вырежет всех здешних норманнов, если те не поспешат к нему. – Церковник все же осенил себя крестом и на миг смежил веки. – Вот они и ушли, господин! Все землевладельцы, способные носить оружие. Они его боятся. И еще я слышал, что ярл Рагналл ненавидит христиан!

– Это так.

– Сохранит нас Господь, – прошептал он.

Итак, Рагналл правит исключительно посредством страха, и это будет работать, пока ему сопутствует успех. На миг меня кольнула совесть при мысли о том, что способна сотворить его орда в Мерсии. Норманны будут вырезать, выжигать и разрушать все и вся, что не защищено ближайшим бургом. И все же Этельфлэд должна идти на север. Она обороняет Мерсию, тогда как ей следует нападать на Нортумбрию. Нельзя избавить дом от засилья ос, прихлопывая их по одной, – нужно отыскать гнездо и выжечь его. Я потомок Иды Огненосца, и как он провез огонь через море, так и я перенесу пламя через горы.

На следующее утро мы выступили.

То было суровое путешествие по суровой стране. В окрестностях Кайр-Лигвалида мы обнаружили трех пони и мула, но ни одной лошади. Стиорра с дочерью ехали на пони, но остальные шли пешком и на себе тащили кольчуги, оружие, провизию и щиты. Воду мы пили из горных ручьев, на ужин резали овец и поджаривали ребрышки над жалкими кострами из папоротника и дрока. Мы привыкли идти в поход либо на конях, либо на кораблях, и наши сапоги не годились для долгих переходов. Уже на второй день ходьбы по камням они стали разваливаться, и я приказал идти босиком и приберечь сапоги для битвы. Это еще замедлило нас, потому что люди хромали и спотыкались.

Здесь не имелось удобных римских дорог с указателями, только козьи тропы, овечьи пути, высокие горы да северный ветер, с яростными порывами которого налетал дождь. Первые две ночи не было укрытия и еды не хватало, но на третий мы спустились в плодородную долину, где в богатой усадьбе нас ждал теплый прием. За нашим прибытием наблюдали женщина и двое пожилых слуг. Нас было три с половиной сотни, все при оружии, и хозяйка широко распахнула ворота частокола, давая понять, что не оказывает сопротивления. Седовласая, с прямой спиной и голубыми глазами, – владелица главного дома, двух амбаров и гнилого скотного двора.

– Моего супруга нет дома, – ледяным тоном известила нас она.

– Ушел к Рагналлу? – уточнил я.

– К ярлу Рагналлу, именно, – подтвердила женщина с явным неодобрением.

– Сколько людей повел?

– Шестнадцать, – сообщила она. – А вы кто такие?

– Нас призвал ярл Рагналл, – увильнул от прямого ответа я.

– Я слышала, ему требуются подкрепления. – В ее голосе звучало презрение.

– Госпожа, и что же еще довелось тебе слышать? – поинтересовался я, заинтригованный ее тоном.

– Ньялл расскажет тебе, – сказала она. – Ты, как понимаю, обчистишь меня?

– Я заплачу за все, что мы возьмем.

– И все равно оставишь нас голодать. Я не сумею накормить свой народ рубленым серебром.

Ньялл, как выяснилось, был одним из шестнадцати воинов, которые ушли на юг, чтобы присоединиться к войску Рагналла. При Эдс-Байриге он потерял правую руку и вернулся в одинокую долину, где имел несколько скудных наделов. Тем вечером Ньялл пришел в зал – угрюмый мужчина с рыжей бородой, перевязанной культей и худой раздраженной женой. Большая часть моих людей ужинала в самом вместительном из амбаров, поглощая мясо трех забитых свиней и двух коз. Однако Лифа, как звали хозяйку имения, настояла, чтобы кое-кто из нас присоединился к ней в холле, где нам подали говядину, ячменную кашу, хлеб и эль.

– У нас был арфист, – похвасталась она. – Да только он ушел на юг вместе с мужем.

– И не вернется, – вставил Ньялл.

– Его убили, – пояснила Лифа. – Каким же надо быть жестоким, чтобы убивать арфистов?

– Я там был, – мрачно проронил Ньялл, – и видел, как ему копье воткнули в спину.

– Ньялл, так поведай свою историю, – властно распорядилась хозяйка. – Расскажи этим людям, какому неприятелю придется им противостоять.

– Утреду, – процедил тот.

– Мне доводилось о нем слышать, – заметил я.

Однорукий поглядел на меня свысока.

– Но ты не сражался с ним, – заявил он.

– Не приходилось. – Я налил ему эля. – Так что случилось?