Воины бури (ЛП)

— Может, она стара и уродлива?

— Говорят, в самом соку, — неуверенно протянул Кутберт, — но наш будущий епископ заявил, что Господь пожертвовал ради нас своей жизнью, и меньшее, что мы можем сделать — пожертвовать ради него плотскими утехами.

— Вот осел, — ответил я.

— Нельзя мне с вами соглашаться, — хитро скривился Кутберт, — но так и есть, господин, Леофстан — осел.

Именно посвящение в сан этого осла и привело Цеолнота с Цеолбертом в Честер. Они устраивали эту церемонию и пригласили аббатов, епископов и священников со всей Мерсии, Уэссекса и даже из заморской Франкии.

— Мы должны обеспечить им безопасность, — настаивал Цеолнот. — Мы обещали, что город будет защищен от любого нападения. Восьмидесяти недостаточно! — презрительно заявил он.

Я прикинулся озабоченным.

— Хочешь сказать, что всех ваших церковников могут перебить, если явятся датчане?

— Именно!

Но тут он заметил мою ухмылку, что еще сильней распалило его гнев.

— Нам нужно пятьсот воинов! Может прибыть король Эдуард! А леди Этельфлед уж точно будет!

— Не будет, — ответил я. — Она будет сражаться с Рагналлом вместе со мной. Если придут норманны, то лучше помолитесь. Разве ваш бог не творит чудеса?

Я знал, что как только мои гонцы достигнут Глевекестра, Этельфлед незамедлительно отправится на север. Те же самые гонцы закажут новые корабли корабелам на Сэферне. Я бы предпочел купить корабли в Лундене, на верфях которого работали искусные фризские корабелы, но пока мы ограничимся тремя кораблями сэфернских верфей.

— Передайте, что мне нужны малые корабли, — наказал я гонцам, — не больше тридцати весел на борт!

Сэфернцы строили и большие корабли, широкие, с глубокой осадкой, что бороздили суровые моря до самой Ирландии, но такие корабли в мелких реках станут неповоротливыми. Спешить некуда. Команды будущих кораблей теперь скакали со мной на восток, а в наше отсутствие я приказал Рэдвальду начать строительство верфи. Свое дело он выполнит отлично, хоть и медленно.

Я выслал вперед сына вместе с отрядом из пятидесяти человек на легких и резвых скакунах. Они выехали днем ранее и должны были преследовать врага, нападать на фуражиров и подстерегать разведчиков. Бедвульф уже следовал за врагом, но его задачей было просто доложить мне о месте высадки армии, что вскорости произойдет, поскольку через несколько миль река становилась несудоходной. Сойдя на берег, армия Рагналла разбредется в поисках лошадей, еды и рабов, и я послал сына, чтобы задерживал и нападал на норманнов, и если он не потеряет головы, уклоняться от серьезной битвы.

— Что если Рагналл пойдет на север? — спросил меня Финан.

— Я велел Утреду не покидать саксонских земель, — ответил я. Я понимал, о чем спрашивает Финан. Если Рагналл решит повести людей на север, он войдет в Нортумбрию, земли датчан, и если мой сын со своим отрядом последует за ними, то окажется на вражеской территории в окружении превосходящих сил врага.

— И ты думаешь, он тебя послушается? — спросил Финан.

— Он не глупец.

— Он похож на тебя, — усмехнулся Финан.

— В смысле?

— В том смысле, что как и ты, последует за Рагналлом до самой Шотландии, прежде чем очухается, — он склонился поправить подпругу. — Да и как понять, где кончается Мерсия и начинается Нортумбрия?

— Он будет осторожен, — сказал я.

— Ему лучше поостеречься, господин.Финан вложил ногу в стремя, вскочил в седло, устроился поудобней, подобрал поводья и повернулся, чтобы взглянуть на четверых священников. Склонив головы, те беседовали между собой и жестикулировали.

— Чего им понадобилось?

— Чтобы я оставил тут войско для защиты их проклятых епископов.

Финан фыркнул и, повернувшись, посмотрел на север.

— Жизнь — как горшок с дерьмом, да? — горько спросил он.Я промолчал, просто смотрел, как Финан извлек из ножен свой меч, Душегуб. Тело своего сына или племянника он похоронил у реки, собственными руками вырыв могилу и отметив ее камнем.

— Дела семейные, — горько сказал он. — А теперь пойдем-ка и убьем еще ублюдков.

Я запрыгнул в седло. Солнце уже поднялось, но по-прежнему стояло низко в завесе серых облаков. С Ирландского моря дул пронизывающий ветер. Воины седлали коней и привязывали к вьючным лошадям последние копья, как вдруг у северных ворот протрубил рог. В рог трубили лишь когда дозорные замечали что-то достойное моего внимания, и я поскакал по главной улице, а мои люди, решив, что мы выступаем, поспешили следом. Рог вновь протрубил, когда я рысью проскакал мимо Большого зала Честера, а потом и в третий раз, когда я соскользнул с седла и вскарабкался по каменным ступеням на укрепления над аркой ворот.

С десяток всадников во весь опор гнали своих лошадей вдоль римского кладбища. Я узнал серого скакуна своего сына, а потом заметил, что с ним и Бедвульф. Они остановились у самого рва, и сын поднял голову.

— Они у Эдс-Байрига, — крикнул он.

— Тьма ублюдков, — добавил Бедвульф.

Я невольно глянул на восток, хоть и знал, что с ворот Эдс-Байриг не разглядеть. Но он находился неподалеку. Не дальше, чем Брунанбург к западу.

— Они устраивают лагерь! — прокричал мой сын.