Воины бури (ЛП)

Я сдержался и не спросил, почему же она сама в это верит, но категорично отказывается захватить Нортумбрию. Я знал ответ — она хотела сначала укрепить оставшуюся часть Мерсии и не станет завоевывать север без поддержки брата.

— Может, он и слаб, — сказал я вместо этого, — но все еще король Йорвика.

— Эофервика, — поправила она.

— Стены Йорвика впечатляют, — продолжил я, — а у Ингвера пока еще есть сторонники. Если Рагналл даст ему достаточно времени, то, вероятно, Ингвер сможет собрать тысячу воинов. Отправившись на север, Рагналл заставит Ингвера запаниковать. И нортумбрийцы сейчас встали перед выбором — Ингвер или Рагналл, а ты знаешь, кого они выберут.

— Рагналла, — тихо произнесла она.

— Потому что он могучий воин. Они его боятся. Если у Ингвера есть здравый смысл, то сейчас он уже на корабле на пути в Данию.

— И ты думаешь, Рагналл придет сюда? — спросила она.

— Меньше, чем через неделю, — предположил я, — может, даже завтра.

Она смотрела на сияние костров на восточном горизонте. Эти костры зажгли наши воины, оставшиеся в Эдс-Байриге. Им предстояло завершить уничтожение форта, а потом, как я надеялся, найти способ захватить те немногие корабли, что Рагналл оставил на северном берегу Мерза. Я оставил молодого Этельстана командовать, хотя прежде удостоверился, что у него есть опытные воины в советниках, но даже учитывая это, я прикоснулся к висящему на шее молоту Тора и вознес молитву богам, чтобы Этельстан не наделал глупостей.

— Я превращу Эдс-Байриг в бург, — сообщила Этельфлед.

— Да, но у тебя нет времени сделать это до возвращения Рагналла.

— Я знаю, — нетерпеливо ответила она.

— Но без Эдс-Байрига, — сказал я, — он окажется в беде.

— А что ему помешает построить новые стены?

— Мы ему помешаем, — твердо заявил я. — Знаешь, как много нужно времени, чтобы построить настоящую стену вокруг того холма? Не ту фальшивую, что возвел Хэстен, а настоящую? Целое лето! А сюда идет твоя армия, у нас есть фирд, через неделю мы будем превосходить их числом и не оставим в покое. Мы будем нападать, убивать и преследовать. Он не сможет построить стены, если его воинам постоянно придется носить кольчуги и ждать нападения. Мы перережем тех, кто поставляет ему провизию, пошлем крупные отряды, чтобы превратить его жизнь в кошмар. Он протянет не больше двух месяцев.

— Но он нас атакует, — сказала она.

— Рано или поздно ему придется, — ответил я, — очень на это надеюсь! Он потерпит поражение. Стены Честера крепки. Я больше беспокоюсь за Брунанбург. Нужно усилить тамошний гарнизон и углубить ров. Если он захватит Брунанбург, то получит желаемую крепость, а мы — проблемы.

— Я уже укрепляю Брунанбург, — ответила она.

— Углуби ров, — повторил я, — сделай его глубже и шире, увеличь гарнизон на две сотни воинов. Ему в жизни не захватить Брунанбург.

— Все будет исполнено, — ответила она, коснулась моего локтя и улыбнулась. — Ты выглядишь уверенным.

— К концу лета я получу меч Рагналла, а он — могилу в Мерсии, — мстительно пообещал я.

Я дотронулся до молота Тора на шее, гадая, уж не искушаю ли я тем, что произнес это вслух, трех норн, прядущих нити нашей жизни у подножия Игдрасиля. Ночь не была холодной, но я вздрогнул.

Wyrd bid ful araed. Судьба неумолима.

За ночь до праздника Эостры перед «Ночным горшком» случилась очередная потасовка. Убили фриза, что состоял на службе у Этельфлед, а второй воин, один из моих, потерял глаз. По меньше мере еще с десяток получили тяжелые увечья, пока моему сыну с Ситриком не удалось положить конец уличной драке. Эти вести принес мне сын, разбудив посреди ночи.

— Нам удалось остановить драку, — сообщил он, — но она едва не переросла в настоящее побоище.

— Что случилось? — спросил я.

— Мус случилась, — отрезал он.

— Мус?

— Она очень красива, — ответил сын, — мужчины дерутся из-за нее.

— И давно уже? — проворчал я.

— Третью ночь кряду, — ответил сын, — но это первая смерть.

— И не последняя, если мы не остановим сучку.

— Какую еще сучку? — спросила Эдит. Он проснулась и теперь сидела, прижав концы простыни к груди.

— Мус, — ответил сын.

— Мышь?

— Шлюха, — пояснил я и повернулся к сыну: — передай Бирдноту, еще одна драка, и я прикрою его заведение!

— Она больше не работает на Бирднота, — ответил сын, стоя в дверном проеме, где казался тенью на фоне темного двора. — Люди леди Этельфлед горят желанием продолжить драку.

— Мус больше не работает на Бирднота? — переспросил я.Я поднялся с постели и рыскал по полу в поисках одежды.

— Уже нет, — ответил Утред, — раньше работала, но как мне сказали, другие шлюхи ее невзлюбили. Она пользовалась большим успехом.

— Так если остальным девкам она не по нраву, то что она делала в «Ночном горшке»?

— Её там не было. Она творит свою магию в соседней лачуге.

— Магию? — буркнул я, натягивая штаны и куртку.

— В пустом сарае, — сын пропустил мимо ушей мой вопрос. — Одно из заброшенных хранилищ для сена, принадлежавших церкви Святого Петра.