Воины бури

Мне хотелось знать, что происходит и в Эдс-Байриге, и у переправы к северу от холма. Я видел мост из кораблей через Мерз, а густой дым, поднимающийся из леса на южном берегу реки, говорил о том, что именно там находится основной лагерь Рагналла. Если так, то как он защищен? И закончены ли новые стены Эдс-Байрига? Мы могли бы собрать отряд воинов и направиться по римской дороге, что ведет через лес, а потом свернуть к северу, к гребню холма, и я не сомневался, что мы доберемся низкой вершины Эдс-Байрига, но Рагналл наверняка ждет подобного вторжения. Лазутчики предупредят о нашем приближении, и его воины заполонят лес, а нам придется отступать и отчаянно биться в густом лесу с превосходящими силами врага. Хотя Бедвульф мог разведать холм и лагерь у реки, будто призрак, и враг ни за что бы не догадался, что он там побывал.

Проблема заключалась в том, как Бедвульфу добраться до леса, чтобы враги его не заметили, вот почему мы привели с собой лишних лошадей.

— Обнажить мечи! — приказал я и вытащил Вздох Змея из ножен. — Вперед! — крикнул я.

Мы погнали лошадей, развернув их точно на восток, проскакали галопом к лесу, словно собирались миновать его и добраться до дальнего холма. Мы углубились в чащу, но направились не прямиком к Эдс-Байригу, а быстро развернули лошадей на юг, так что проскакали к кромке леса. За нашими спинами прозвучал рог. Трижды, это наверняка один из дозорных Рагналла посылал предупреждение, что мы въехали в лес, хотя по правде говоря, мы просто проскакали по его краю. Слева из глубины леса выскочил человек, и Финан свернул в сторону и рубанул его, на зеленой весенней листве появилось алое пятно. Лошади промчались в сторону солнца, мы пересекли заросшую папоротником поляну, потом вернулись к толстым стволам, пригибаясь под низкими ветками, и еще один часовой Рагналла вышел из укрытия, а мой сын сбил его с ног и вонзил меч в спину.

Я галопом проскакал через заросли молодого орешника и бузины.

— Его нет! — окликнул меня из-за спины Ситрик, и я увидел справа от себя лошадь Бедвульфа без седока.

Мы проехали еще полмили, но больше не заметили дозорных. Рожок по-прежнему трубил, ему вторил другой где-то далеко, вероятно, на вершине холма. Воины Рагналла наверняка напяливают кольчуги и пристегивают мечи, но задолго до того, как они до нас доберутся, мы повернем обратно к пастбищу, откуда коровьи тропки доведут нас до Честера. Мы остановились под мерцающими солнечными лучами, забрали лошадей без седоков и подождали еще, но на краю леса никто из врагов не появился. Птицы беспокойно кружили над лесом, а когда мы проехали, вернулись обратно в гнезда. Рожки замолчали, в лесу снова стало тихо.

Лазутчики Рагналла увидят, как отряд воинов въехал в лес и выехал из него. Если бы Бедвульф просто соскочил с седла и спрятался, враг мог бы заметить, что в лесу одна лошадь лишилась седока, но я был уверен, что ни один дозорный не потрудился пересчитать лошадей без всадников. Никто не заметит, что стало на одну больше. Бедвульф, как я решил, уже благополучно скрылся среди врагов.

Туча накрыла нас тенью, и на мой шлем упали тяжелые капли дождя.

— Пора возвращаться, — сказал я.

И мы поскакали в Честер.

В тот же день прибыла Этельфлед. Он вела с собой восемьсот воинов и пребывала в особенно дурном настроении, что не улучшилось при виде Эдит. Погода испортилась, и длинный хвост и грива Гасты, кобылы Этельфлед, развевались на ветру, как и длинные рыжие волосы Эдит.

— А почему она носит волосы неприбранными? — спросила у меня Этельфлед вместо приветствия.

— Потому что девственница, — ответил я, глядя как Эдит спешит под дождем в наш дом на главной улице Честера.

Этельфлед бросила на меня сердитый взгляд.

— Никакая она не девственница. Она... — и тут Этельфлед замолчала.

— Шлюха? — предположил я.

— Вели ей причесаться как следует.

— А как следует причесываться шлюхе? — спросил я. — Те, с кем я имел дело, обычно носили волосы распущенными, но в Глевекестре есть одна темноволосая девица, с которой любит кувыркаться епископ Вульфхед, пока в городе нет жены, он заставляет ее заплетать волосы в косы и укладывать вокруг головы. Сначала заставляет уложить косы, а потом настаивает, чтобы она...

— Довольно! — рявкнула Этельфлед. — Скажи своей женщине, чтобы хоть попыталась выглядеть прилично.

— Сама скажи, госпожа, и добро пожаловать в Честер.

Она снова бросила на меня сердитый взгляд и спрыгнула с Гасты. Этельфлед ненавидела Эдит, чей брат пытался ее убить, этого вполне хватало, чтобы не любить девушку, но в основном ненависть была вызвана тем, что Эдит делила со мной постель. Этельфлед терпеть не могла и Сигунн, что была моей возлюбленной многие годы, но пару зим назад ее унесла лихорадка. Я ее оплакал. Этельфлед тоже была моей возлюбленной, может, до сих пор ей осталась, но в таком настроении, как при въезде в город, становилась скорее недругом.

— Вы потеряли все корабли! — воскликнула она. — И всего в половине дня пути тысяча норманнов!

— Теперь уже две тысячи, — сказал я, — и с ними по меньшей мере сотня жаждущих крови ирландцев.