Войны и эпидемии. Благо для человечества?

Конечно, не правительство вызвало те благоприятные обстоятельства, которые вознаграждали за действие разрушительных условий. Необходимо признать, что в продолжение последних двадцати пяти лет правительство не выказало ни особенного расположения к миру и свободе, ни особой бережливости в расходовании национальных средств. Оно смело расточало громадные суммы для поддержания войны и устанавливало обременительные налоги для получения этих средств. И, несмотря на это, самые очевидные факты способны убедить беспристрастного наблюдателя, что в 1814 году, к концу войны, национальные средства не были истощены, что богатство и население страны не только превысили тот размер, который наблюдался до войны, но даже возросли в гораздо большей степени, чем в какой бы то ни было предшествовавший период.

Быть может, это самый необычайный факт, представляемый нам историей; он служит неопровержимым доказательством того, что последующие бедствия, испытанные страной после заключения мира, были вызваны не столько обычными и естественными последствиями войны и налогов, сколько внезапным прекращением чрезвычайных условий, благоприятствовавших размножению населения. Вызванные этими причинами бедствия, хотя и усиливались действием налогов, тем не менее не порождались непосредственно ими, а следовательно, упразднение налогов не могло бы доставить народу прямого и немедленного облегчения.

Нет ничего удивительного в том, что рабочие классы не сознают ясно важнейшую причину их бедствий, а также того, что против этих бедствий нет никаких средств. Еще менее можно удивляться тому, что они благосклоннее выслушивают тех, кто с уверенностью обещает им немедленное облегчение, нежели людей, предлагающих им в утешение лишь неприятные истины. Но нельзя не согласиться, что ораторы и народные писатели через меру воспользовались кризисом, передавшим в их руки власть. Отчасти по неведению, отчасти преднамеренно, все, что могло уяснить рабочим их действительное положение, все, что могло побудить их к терпеливому перенесению неизбежных бедствий, – все это от них тщательно скрывалось или высокомерно порицалось; наоборот, все, что обольщало их, усиливало и возбуждало их неудовольствие, что порождало в них безумные надежды на облегчение при помощи одних только реформ, – все это тщательно выставлялось на вид.

Если бы, при подобных обстоятельствах, предлагавшиеся преобразования были приведены в исполнение, то народ был бы жестоко обманут в своих надеждах. При системе всеобщего голосования и ежегодных парламентских выборах народ под влиянием обманутых ожиданий попытался бы, вероятно, сделать различные опыты преобразования правительственной системы, пока, наконец, перешедши все фазисы революции, он не был бы сдержан военным деспотизмом. Наиболее горячие друзья истинной свободы справедливо могли опасаться таких последствий, защищать которые не позволяло им чувство долга.

Если бы даже после больших усилий и вопреки желаниям большинства эти сторонники благоразумной свободы могли бы надеяться, что им удастся произвести умеренные, но более достижимые преобразования, то и тогда они не могли бы скрыть от себя, что обманутый в своих ожиданиях народ приписал бы свои бедствия этим преобразованиям, которые казались бы ему полумерами; тогда эти самые сторонники свободы были бы поставлены в необходимость или произвести радикальные преобразования, или внезапно отказаться от своего влияния и популярности, прежде чем народ получит облегчение, прежде чем уляжется его недовольство и прежде чем он получит возможность сделать роковой опыт применения того сказочного лекарства, на которое его принудили возлагать несбыточные ожидания.

Подобные соображения, естественно, должны были охладить попытки истинных сторонников свободы; вот почему осуществление благодетельных преобразований, признанных необходимыми для исправления ущербов, произведенных временем в общественном строе, и для такого улучшения конституции, на которое она способна, стало еще более затруднительным и маловероятным.

Неосуществимые ожидания и безрассудные требования, внушенные народу его вожаками, не только дали правительству легкую возможность отклонять всякие предложения относительно введения каких бы то ни было преобразований, но они передали в его руки самое опасное оружие для борьбы против конституции. Подобные внушения всегда вызывают опасения и противодействуют введению самых умеренных преобразований. Однажды возникшие опасения не имеют границ, так как вызвавшие их обстоятельства легко могут быть преувеличены. Весьма вероятно, что под влиянием именно таких преувеличенных обстоятельств и излишних опасений проведено в жизнь несколько неблагоприятных для свободы парламентских актов, не вызывавшихся крайней необходимостью. Но самая возможность излишних опасений и обусловленных ими парламентских актов несомненно должна быть приписана безрассудным ожиданиям народа.