Воины Клевера

– Вот я и говорю: сыр снова. Пестик, Такатак.

– Ирил Ланья, – принял новые правила игры Ирил. Оказалось, это даже забавно. – Пестик, Хайар.

– Хайар? – удивился Демчи. – Эк тебя занесло. – Он посмотрел на Шатуна и показал тому язык. – А нас теперь больше, вот тебе.

– Зато я умнее, – подбоченился Шатун.

Ирил только и успел подивиться этому «нас», как за столом неожиданно стало тесно.

– Я знал, что вы друг друга полюбите.

Гемар Тооргандо плюхнулся за стол между Шатуном и Демчи, подвинув обоих. Вообще-то, удобнее ему было упасть рядом с Тахором, но он не рискнул.

– Да?

– Да?

Ланья с Демчи отреагировали одновременно. Переглянулись и рассмеялись.

– Вот, – поднял палец Тооргандо, – и я про это. Пива! – громогласно оповестил он окружающих о своих потребностях. Каким-то чудом пиво появилось чуть ли не мгновенно.

– Соратники должны друг друга любить, – возвестил он, поднимая кружку.

– Соратники? – И опять Ирил с Демчи подали голос одновременно.

– Конечно, – Тооргандо поставил ополовиненную кружку на стол и хитро улыбнулся. – Вам ведь вместе драться.

Глава 16

Гулкие шаги постепенно затихали, терялись в сумраке комнаты. Ириглемм Тагаррит обожал это место. Искусство акустиков по мере продвижения превращало звук шагов из гулкого боя колокола в шелест песка. Без единого заклинания, исключительно мастерством рук глеммы создали это помещение. Таких сюрпризов в Резиденции было не счесть. Каждое по праву имело право именоваться чудом всех миров, но Тагаррит любил именно эту комнату. Возможно, потому, что давным-давно именно здесь он получил право именоваться «ири», высшая награда, которую может получить глемм. Сколько времени прошло, а память осталась. Именно здесь под шепот песка шагов торглемма Тагаррита и начался речитатив награждения, превращения, произведения. Триумф гордости. Танатоглемм оповещал весь свой народ, и каждый слышал его, о том, что в Мире Скал появился еще один ири. Но об этом воспоминании Тагаррит и сам думал редко, и другим никогда не говорил. Здесь, в Зале Песка, все чувства и мысли уходили на второй план. Здесь, в Зале Песка принимал подданных Танатоглемм, правитель, которому подвластно всё живое в Мире Скал и Ветра. Этот лепесток Клевера склонялся к его ногам, и во всех Мирах Разумных только двое могли равняться могуществом с ним. Но Владыка Вод и Зелени и Су-Шаман Торквилла почти никогда не выбирались из своих миров, равно как и Танатоглемм. Они и виделись вживую всего три раза. На торжествах вхождения во власть самого Танатоглемма, инициации Су-Шамана и подписании Договора Умиротворения Огненного Лепестка. Владыка Зеленого Лепестка первым из всех взошел на престол и, по протоколу Миров Клевера, считался старшим. Пиетета в отношении к нему это, правда, не добавляло. На всех ментовстречах каждый из владык держался максимально независимо и гордо. Давние обиды не тускнели и через несколько тысяч лет. Аталь не простили глеммам суверенитета, а наглые торки, мечом и кровью (мечом своим, а кровью врагов) доказавшие свою власть над Синим Лепестком, вообще, по мнению двух Старших Рас, не были достойны уважения как выскочки и варвары. О том, что в мирах Клевера они все, по сути, являлись незваными гостями, как-то не вспоминалось. Еще бы вспоминалось – так можно договориться до того, что гордое звание «Первые», которые аталь использовали почти во всех официальных титулах, придется отдать людям. А какие они «первые» – недоделки, с одним лепестком разобраться не могут. Про Братство Магов Земли в Пестике опять же вспоминать не принято. Тут разговор особый.

– Тано, – называть так повелителя – привилегия ири, – я пришел на зов.

– Еще бы ты не пришел, – хмыкнул Владыка, – я тоже рад тебя видеть.

Со стороны могло показаться, что Владыка пребывает в игривом настроении, но Тагаррит знал, такие прорывы в самообладании Танатоглемм допускает очень редко и только с приближенными ири.