Войны конца Российской империи

Б. Юлин: По-прежнему – и до самого выхода нашей страны из войны – сохранялась ситуация, при которой вспомогательные подразделения, те же самые артиллеристы, например, в составе артиллерийских бригад, часто не имели личного стрелкового оружия из-за нехватки. Ввозилось большое количество оружия из-за рубежа, например, пулеметов нам больше поставляли союзники, чем выпускалось в стране. Почти половина всех винтовок производилась по заказам за границей, но при этом больше половины тех же винтовок теперь делалось у нас, уже отрадно. Наконец создали не то чтобы избыток, но постоянное поступление снарядов и патронов. Но чтобы скомпенсировать нехватку как орудий, так и снарядов, в России пошли на такую довольно сомнительную меру, как сокращение оружий в артиллерийской батарее.

Д. Пучков: В чем смысл?

Б. Юлин: В дивизии у нас полагалось иметь 48 трехдюймовых пушек и шесть 8-орудийных батарей. После событий 1915 года это количество снизилось до 36 пушек на дивизию, то есть шесть 6-орудийных батарей. Это уменьшило насыщенность войск артиллерией, но зато позволило обеспечить этой самой артиллерией все дивизии. Соответственно, меньше пушек – меньше уходит снарядов.

Д. Пучков: Ну вообще какое-то странное, честно говоря, решение – на войне…

Б. Юлин: Вынужденное, абсолютно вынужденное.

Д. Пучков: …давайте сделаем, чтоб на войне было поменьше пушек.

Б. Юлин: Например, у французов была обратная ситуация – количество орудий постоянно росло. Например, у нас сохранялось постоянное число батальонов, а у французов было 12 батальонов, стало 9 батальонов, но зато процент артиллеристов в них увеличился. Если, например, в начале Первой мировой войны артиллеристы составляли 18 % личного состава французской армии, то в конце они представляли 36 % личного состава.

Д. Пучков: Ого!

Б. Юлин: Основным оружием, по сути, у французов стала артиллерия.

Д. Пучков: «Боги войны».

Б. Юлин: Ну да. У англичан артиллерии было примерно так же, сколько у французов, у немцев – даже больше. Довольно неприятным открытием для немцев оказалась с начала 1916 года сила английской армии. Они считали, что Англия опасна на море, но на суше серьезной угрозы не представляет. То, что Англия сумела выставить на сухопутный фронт во Франции к 1916 году уже полсотни дивизий, стало сюрпризом для германского командования. Кроме того, вступление в войну Италии довольно серьезно изменило соотношение сил (численности личного состава) в пользу Антанты, которая теперь превосходила центральные державы по этому параметру почти в 1,5 раза. Правда, уже первые наступления итальянцев на реке Изонцо – там, кстати, за всю войну разыгралось пять или шесть битв, – показали, что итальянская армия не способна прорвать австрийскую оборону и наступать, даже если имеет двойное-тройное численное превосходство. То есть численность возросла сильно, а преимущество – не очень.

Д. Пучков: А это от чего зависело – от личного состава или от командиров? Плохие командиры, трусливые солдаты, то и другое вместе?

Б. Юлин: Я думаю, что здесь сказывались и нехватка военных традиций, и низкое качество личного состава. Итальянская армия не добилась успехов ни в Первую мировую войну, ни во Вторую, ни даже в Крымскую, в которой она участвовала под названием Сардинской.

Д. Пучков: Может, они в Древнем Риме навоевались и больше не хотят?

Б. Юлин: Наверное, устали.

Д. Пучков: А эфиопов они ловко побеждали, нет? Абиссинию, например…

Б. Юлин: Честно говоря, даже их – с большим трудом, только с помощью танков, авиации и химического оружия.

Д. Пучков: Молодцы какие!

Б. Юлин: Просто танков, авиации и пулеметов не хватало, без химии не работало.

Д. Пучков: А химическое оружие какое?

Б. Юлин: Вот то самое, оставшееся с Первой мировой. Иприт и прочее.

Д. Пучков: И как эфиопы на это дело реагировали?

Б. Юлин: Ну а как ты, будучи в набедренной повязке, среагируешь на химическое оружие, которое обладает кожно-нарывным действием?

Д. Пучков: А это не признано каким-нибудь там геноцидом случайно?

Б. Юлин: Так это же негры!

Д. Пучков: Извините, я забылся. Да. Да.

Б. Юлин: Какой геноцид? Может, еще вспомним про то, как французы Рифское восстание подавляли в Марокко и Алжире? Там геноцид был покруче, но никакого официального признания. Французы лучше признают геноцид турками армян, чем уничтожение тех же рифских племен своими силами. Потому что, опять же, берберы, африканцы – ну кто это? А вот Шарль Азнавур – это да!

Д. Пучков: Он Азнавурян, говорят, на самом деле, Шанурх Азнавурян.

Б. Юлин: Да, армянин.

Д. Пучков: Наш человек фактически!