Войны мафии

Они некоторое время сидели молча.

— Вы считаете, это серьезная проблема? — наконец произнесла Уинфилд. Сегодняшний день — сплошные проблемы, значительную часть которых нагрузил на нее отец во время совместного ленча. Отец, очертя голову ринувшийся в свой крестовый поход, переживающий жизненный кризис, характерный для его возраста. Уинфилд, как большинство сицилийцев, воспринимала семейные проблемы с гибельной серьезностью. Да и мало забавного можно увидеть в том, что отец, полностью утративший способность к самозащите, оказался отданным на милость врага с моралью помойной крысы. Во всем клане Риччи Уинфилд знала единственного человека, по крысоподобию превзошедшего Чио Итало, — себя.

— Проблема серьезная, — согласилась Эйлин и продолжила с той настойчивостью, которую ее оппоненты в суде называли «смертельным захватом Хигарти», — она состоит не в том, что вы можете предать меня, — вы прекрасная девушка, Уинфилд. Но ваш кузен Винс попросту раздавит вас.

— Но то же самое грозит и вам, Эйлин. И вашей новой подруге, Леноре!

— Да, ей больше, чем кому-либо, — согласилась Эйлин. На этот раз обе молчали несколько минут. Наконец Эйлин заговорила:

— Что мне, черт возьми, делать? Я готовлюсь вести защиту в процессе, который должен потрясти всю Америку и стать важнейшим прецедентом по связанным со СПИДом делам на годы, если не десятилетия. Мне не нужны посторонние конфликты.

— Я видела документы, которые вы подготовили для слушания, — согласилась Уинфилд. — Но на этом этапе дело выглядит обыкновенной низкопробной уголовщиной. Есть потерпевший, он требует компенсации за разрушенное здоровье... Вязкое, липкое дело. Чтобы придать ему остроту — простите невольный каламбур — существует единственная возможность: привлечение к суду остальных проституток Риччи как соответчиков. Вот тогда у нас получится процесс шумный, как по наследству Рока Хадсона. Или по обвинениям в дискриминации.

— Оч-чень хладнокровная точка зрения.

Уинфилд пожала плечами.

— Вы надеетесь выжать что-нибудь существенное из доктора Баттипаглиа? Говорят, ему приказано было признавать всех девушек здоровыми, как бы оно ни было на самом деле!

— Можно попробовать. Что затем?

— Одна моя соученица работает в Манхэттенской окружной прокуратуре. Ее зовут Леона Кэйн. Она — помощник федерального прокурора. — Уинфилд сделала паузу. — Внимание к процессу возрастет, если вмешается федеральный прокурор.

— И вы готовы швырнуть своего кузена в ров со львами?

— Видите ли, — небрежно сказала Уинфилд, — на посторонний взгляд, мафия неуязвима. Монолитна. Но все в мафии основано на страхе. Женщину держат в семье в состоянии привычной униженности и запуганности. Она постоянно помнит, что ее дело — готовить еду и рожать детей. Малейшее появление независимости — и ее ждет свирепая расправа. — Уинфилд умолкла, ушла в себя. Эйлин понятия не имела, о чем она думает, но ясно было и без слов, что невозмутимая юная леди задета за живое.

Уинфилд моргнула, словно отгоняя наваждение.

— Расправа грозит не только женщинам — любому в семье, кто захочет жить по-своему. Даже самый уважаемый, крепко стоящий на ногах человек не исключение. — Она умолкла, словно подбирая слова, но, когда заговорила снова, они посыпались так быстро, что набегали друг на друга: — Человек, захотевший сделать что-нибудь по-настоящему полезное, вернуть часть награбленного. Пожелавший настоящей жизни, а не механического накопления богатства — без отдыха, без радости. Что его ждет?

Эйлин уже достаточно знала Уинфилд, чтобы понимать, каким бурным проявлением чувств был такой монолог. Она долго смотрела на девушку, потом спросила:

— Мне кажется, вы имели в виду кого-то лично?

Уинфилд кивнула.

— Моего отца. Ему грозит страшная опасность. Он или не знает об этом, или делает вид, что не знает, чтобы не пугать меня. — Она снова умолкла, словно удивленная вырвавшимся у нее признанием. Но не удержалась и продолжила: — Он чересчур человечен и не понимает, что его враги похожи на роботов, это манекены в человеческом обличье. — Она почти рычала от ненависти, но, спохватившись, умолкла и заговорила прежним тоном: — Много лет назад было заключено соглашение, вступившее в силу, когда отец закончил Гарвард и начал работать в «Ричланд». Прошло двадцать лет. Он работал всю жизнь, и ему некогда было оглядеться, чтобы познакомиться поближе со своими нежными родственниками. Теперь у него на глазах шоры — он не понимает, что они за люди. Но, к счастью, есть я, чтобы прикрыть его с тыла. Что я и сделаю.

Теперь ее голос звучал ровно и холодно. Уинфилд сделала глубокий вдох и заново скрестила свои длинные ноги. Она казалась совершенно спокойной, но Эйлин уже никогда не смогла бы увидеть в ней прежнюю Уинфилд, хладнокровную девицу, которую невозможно вывести из равновесия.

— И все вы живете в такой шизофренической обстановке? — шутливо спросила Эйлин, чтобы разрядить напряжение. — Ох, ладно. Вас приняли с испытательным сроком, как всех молодых. Этот срок еще не кончился. Возможно, мне еще придется пожалеть об этом, как и о том, что я подружилась с Ленорой Риччи...