Войны мафии

— Гарнет, я видел, как у тебя шевельнулись веки. Я знаю, что ты это сделала! — Его голос был глухим, как у человека, произносящего вслух свою самую потаенную мечту. Чарли не сводил глаз с ее новой маски. Ей запретили шевелить головой и разговаривать. Но слышала ли она это?

Между двумя пластами повязок видно было только ее правую руку. Левая часть тела Гарнет приняла на себя ударную волну. Чарли со вздохом отвел глаза от маски и посмотрел на открытые пальцы правой руки. Гарнет приподняла и опустила два пальца, еще раз повторила этот жест — жалкое, почти незаметное движение, но его значение было огромным!

— Да! — завопил Чарли. — Ты говоришь — да. Ты вернулась... Ты со мной.

* * *

В комнате отдыха для пациентов все были в пижамах и халатах, только Чарли, наполовину посторонний, — в слаксах цвета хаки и теннисном свитере.

— У тебя запущенный вид, — констатировала Уинфилд. — Знаешь, Эйлин до сих пор полностью деморализована, хотя уже столько времени прошло.

— Жаль, что она одна. Кажется, ты тоже оказалась на линии огня.

— Это гены Риччи. К тому же Эйлин сейчас беременная, это, естественно, ограничивает свободу выбора. Не очень приятно в таком состоянии наскакивать на человека, который может перестрелять всех вокруг тебя.

Чарли нахмурился.

— Чудовищная история.

— Что чудовищно — так это что Винс ухитрился одним ударом уничтожить главного свидетеля обвинения и запугать Эйлин! — Уинфилд замолчала и заставила себя устранить раздражение с лица. — Мы как раз собирались включить в процесс других проституток Риччи, которым было сказано, что они здоровы. Уже сейчас мы можем выйти с десятком свидетелей, получится грандиозный процесс, процесс века. Но Эйлин не может решиться на последний шаг.

— Который состоит?..

Уинфилд замолчала и послала Чарли смущенную полуулыбку.

— Лучше тебе этого не знать. Ты и так под прицелом.

— Уинфилд, это был несчастный случай.

— Которая из коробок с шоколадными помадками от Чио Итало заставила тебя переменить свое мнение?

Болезненная гримаса на лице отца вызвала у нее угрызения совести. Она попыталась загладить свой промах шуткой:

— Для меня, впитавшей скепсис, сидя на отцовском колене, твоя доверчивость подозрительна.

Чарли подмигнул ей.

— Настоящий профессор не упустит возможности поделиться мудростью. — Он пожал плечами. — Наверно, я никогда не был настоящим профессором. Я совершенно не хитрый. Ты другое дело. Ты потрясающе хитрая особа.

— При чем здесь хитрость? — не выдержала Уинфилд. — Один парень из окружной прокуратуры показал мне полицейский рапорт о взрыве — не доказано даже, что Гарнет вообще успела зажечь духовку. А взрыв самым удачным образом ликвидировал все свидетельства неисправности. Совершенно липовый рапорт. Почему ты смирился с этим?

— Потому что... — Чарли краешком глаза следил за ней, пытаясь определить, какое впечатление производят на дочь его слова, — потому что, когда ты доживешь до моих лет, ты тоже устанешь бороться, натыкаясь раз за разом на стену... Твои умозаключения — это изящная игра мысли. А я до сих пор не в состоянии поверить, что Чио способен с такой убийственной яростью расправиться со своими родными. И еще потому, дорогая моя, упоминающая о своих генах при каждом удобном случае, что, если бы Чио нанял специалистов, мы с Гарнет оба были бы сейчас в шести футах под землей.

— У тебя было время заниматься разделом «Ричланд»?

— Нет. Я все время жду каких-нибудь признаков, что Гарнет поправляется. И сегодня кое-что произошло! Давай я расскажу тебе...

— Позволь сначала мне кое-что рассказать тебе. Организация, в которой наш Чио — большая шишка, очень редко выносит смертные приговоры. За века они убедились, что угроза смерти гораздо действенней, чем сама смерть. Не говори мне, что Чио хотел закопать тебя на шесть футов в землю. Ты в точности, в точности, там, где он и хотел, — вы оба. — Ее голос стал резким, лицо, обычно не выражавшее сильных чувств, пылало от ярости, но Уинфилд быстро справилась с собой и через минуту взглянула на отца с безмятежностью мадонны, вырезанной из слоновой кости.

— Ла Профессоресса, — произнес Чарли, улыбнувшись на случай, если она вздумает обидеться на кличку. — Ты заметила, что все здешние доктора иностранцы?

— Это трудно не заметить. Особенно для тех, кто знаком с теорией Чарльза Энтони Ричардса о прогнившем образовании в США.

— Зато теперь мы можем получить представление, насколько плохо образование в других странах.

Она поморщилась.

— Сплошной «третий мир»?

Чарли озабоченно нахмурился:

— Интересно, а где стажируются американские студенты-медики? В Новой Гвинее?

— Ты преувеличиваешь.

— Возможно.

— Ты согласен, что Итало расправился с тобой по своему сценарию?

— М-м.

— Ладно. — Она хищно усмехнулась. — Очень скоро он примет участие в постановке по моему сценарию.

Чарли напугала эта улыбка.

— А потом мы... вернемся к разговору о генах Риччи.

* * *