Войны Миллигана (ЛП)

Сразу стало понятно, что надзиратели получили разрешение применять старые добрые методы запугивания и физического насилия. Те, кто вымогали деньги из страховок пациентов и годами продавали им наркотики, стали еще злее, чем раньше. Один из надзирателей пырнул ножом заключенного. Рабочие стали все чаще обращаться в лазарет со следами от хлыста или гематомами на теле.

Товарищи отправили Зака с жалобой к человеку, наблюдающему за соблюдением прав в клинике, но это не принесло никаких результатов.

После того, как несколько надзирателей, отважившиеся подойти к машинам, в которых ничего не понимали, стали жертвами необъяснимых происшествий, пополз слух, что лучше не ходить в эту зону по одному. Таким образом, пациентам удалось взять под контроль коридоры, которые вели в столярную мастерскую и магазин. Надзиратели отказывались проходить дальше «уголка отдыха пациентов», если их не сопровождали пациенты-рабочие. Пошел слух о том, что если надзиратель, скитающийся по мастерским, получит ранение или на него что-то упадет сверху, пациенты не могли быть за это ответственными, потому что никто не мог этого предвидеть, ведь они работают на крупных машинах.

Самые жестокие надзиратели поджидали момента на углу, чтобы выловить рабочих по одному и избить их.

Администрация делала вид, что ничего не знает об этих нападениях. «Трех Партнеров» заставили затушить керамические печи, под предлогом необходимости работ на газопроводе. Но, спустя неделю, когда стало ясно, что в действительности, речь идет об одной из форм промышленного саботажа, Томми и Ленни переключили свои печи на электричество.

Администрация ответила тем, что отключила питание мастерской на три дня, чтобы якобы провести проверку безопасности.

Противостояние длилось почти весь июль.

«Три Партнера» стали терять рабочих так же быстро, как набрали. Многие новые пациенты-рабочие были допрошены, отправлены в карцер и избиты.

Однажды администрация объявила, не давая ни малейшего объяснения, что ателье трудотерапии больше не получит древесины.

Ситуация в корпусе ухудшалась, и «Три Партнера» решили, что им пора готовиться к самообороне.

Аномальная жара в середине июля еще больше усложнила ситуацию. Вода была отключена, и пациенты были на грани срыва. Когда ночью температура воздуха в камерах поднялась выше сорока градусов, и при этом пациентам не был выдан ни один вентилятор, начальник главного управления Рональд Хаббард потребовал от управляющего, чтобы он прислал в Лиму отряд с охраной. Персонал по безопасности, воспользовавшись ситуацией, бросил «Трех Партнеров» в карцер.

Аллен знал, что так случится. Это был лишь вопрос времени.

14 июля Аллен позвал Алана Голдсберри и попросил его отправить кого-нибудь в клинику, чтобы сфотографировать его фрески. Он хотел, чтобы Голдсберри отправил жалобу против штата Огайо за то, что они не оплатили подробный счет, который он выставил за художественную ценность своих творений. А также процент за минимальное количество времени на работу, на которое он вынужден был согласиться из-за оказанного на него давления. Аллен хотел, чтобы имена Линднера и Хаббарда обязательно появились в жалобе.

Его не интересовали деньги.

Толстяк Беккер объяснил, что благодаря огласке, связанной с юридической процедурой в суде, его не осмелятся убить.

14. Оружие войны

С момента встречи с Миллиганом в Афинском центре психического здоровья, Мэри испытывала к нему неподдельное чувство восхищения. На протяжении девяти месяцев девушка отслеживала и фиксировала все изменения, касающиеся условий заключения Миллигана в Лиме.

Всякий раз, когда Мэри запрещали общаться с Билли, она без конца звонила его сестре, матери или ее новому мужу, адвокату, чтобы спросить как он поживает. Когда она узнавала, что родственники Миллигана собираются навестить его, Мэри непременно просила их взять ее с собой.

Более того, чтобы иметь возможность видеться с Билли каждый день, на время летних каникул, она сняла комнату в центре Лимы. Мэри тайно выносила записи, которые вел Миллиган в месте заключения. Затем она печатала их на машинке, тем самым выступая посредником между Билли Миллиганом и внешним миром.

Вскоре беспокойство надзирателей и сотрудников центра, в котором содержался Билли, начало возрастать. Они опасались того, что Миллиган, который слишком часто виделся с молодой девушкой, мог с ее помощью открыть общественности все то, что происходило в стенах клиники. По словам Линднера и главного директора Хаббарда, их протесты не привели ни к каким результатам.

Мэри была убеждена, что о данном периоде жизни Уильяма Миллигана необходимо рассказать обществу.

Во время посещений Билли она внимательно за ним наблюдала и добавляла свои комментарии насчет его поведения. Благодаря полученному образованию, комментарии девушки получились весьма полезными. Кроме того, Мэри решила вести дневник своих встреч с Миллиганом, что походило на своего рода социологическое исследование.

Дневник Мэри

1980 г. 23 июля; среда.