Войны Миллигана

Писатель позвонил судье Флауэрсу, чтобы сказать, что жизнь Билли в опасности. Он сообщил судье, что отделение судебной медицины открывается через три недели и доктор Джудит Бокс, которая уже работала с пациентами, страдающими СМЛ в коррекционном центре в Чилликоте, сообщила, что хотела бы видеть Билли среди своих пациентов в новом отделении лечения СМЛ. Так как это был внутренний перевод из одного заведения с усиленной охраной в другое, судья Флауэрс сказал, что разрешит перевод Билли в отделение судебной медицины, если все участники дадут свое согласие.

Заведующий клиникой в Дейтоне, Аллен Вогель, написал судье Флауэрсу:

«… лечащий персонал согласен с тем, что мистер Миллиган не получает необходимого лечения в центре судебной медицины Дейтона, т. к. он отказывается сотрудничать, см. детали в прилагаемом докладе. Мы рекомендуем перевести его в отделение судебной медицины, где он может получить лечение у доктора Джудит Бокс».

Мистер Миллиган и доктор Бокс дали свое согласие на перевод.

Билли переехал в Коламбус через два месяца после звонка Танды Бартли Писателю. Несколько дней спустя девушка переехала в Коламбус к Кэти, сестре Билли, чтобы иметь возможность посещать его каждый день.

2. Да здравствует свадьба!

Корпус «C» регионального отделения судебной медицины был первым отделением со специализацией СМЛ. Сейчас под его опекой находились только две девушки с этим расстройством, а штат сотрудников составляли доктор Бокс, руководитель отделения, социальный работник, двадцать один санитар и медсестры. По большей части это были люди, горящие желанием побыть в самом центре исследований этого мало изученного психического расстройства. Члены терапевтической группы были хорошо осведомлены о событиях, развернувшихся вокруг дела Миллигана. Тем не менее, Джудит Бокс старалась подготовить их к тому буму в СМИ, который не заставит себя ждать после возвращения Билли в Коламбус. Она настаивала на строгом соблюдении секретности: никакая информации о Билли Миллигане или двух других пациентках не должна просочиться в прессу.

Бокс не видела Билли с того момента, как по просьбе Департамента психического здоровья посещала его в Лиме. Она сотрудничала с адвокатом Миллигана, Аланом Голдсберри, и дала показания в его пользу на слушании 14 апреля, указав на свою готовность контролировать его лечение в Центральной психиатрической клинике Огайо. А теперь Департамент психического здоровья вновь передавал ей Билли, только теперь в синяках и на инвалидной коляске.

Через четыре дня после перевода в Коламбус Аллен позвонил Писателю.

— Я набрался мужества и сделал предложение Танде, — сказал он. — Она сразу же согласилась и сказала, что будет чувствовать себя спокойнее, если мы поженимся.

— Ты уверен, что это хорошая идея, Аллен?

— Впервые меня кто-то принял таким, какой я есть. Мы столько времени провели вместе в Дейтоне. Танда меня понимает, и мы любим друг друга.

— Я и не знал, что в клинике можно сочетаться браком!

— Это действительно законно.

— Ты не считаешь, что можно еще немного подумать?

— Мы уже приняли решение, Дэниел. Нам осталось определиться с датой. Мы оба не верим в бога и хотим, чтобы нас расписал представитель организации «Судьи Мира». Я хочу, чтобы ты был моим свидетелем, и нам было бы приятно, если бы ты произнес небольшую речь.

— Я не знаю…, — засомневался Писатель. — Надо подумать.

— Я хотел, чтобы ты первый узнал об этом.

Танда позднее объяснила Писателю, что, увидев, как в Центре судебной медицины Дейтона пары вступают в законный брак, она рассказала об этом Билли. Каждый из них тогда подумал, что другой откажется принять во внимание факт замужества до освобождения Билли.

— Когда я приехала в Коламбус и поселилась в квартире вместе с Кэти, я рассказала Билли о женитьбе одного пациента, котрого мы знали. Во время этого разговора мы поняли, что больше не хотим ждать.

— Это будет нелегко, — признался Писатель. — СМИ разыграют из этого целое цирковое представление. Ты готова противостоять этому?

— Я люблю Билли, и я намного сильнее, чем кажусь на первый взгляд.

— Но что тебя в нем привлекает?

Она покачала головой, подыскивая нужные слова.

— Он такой интересный, такой загадочный и такой уязвимый. Он может предстать в образе мачо, а потом стать нежным и робким. Он может перейти от расчетливой логики к крайней степени эмоциональности. Иногда он ведет себя как мерзавец, который манипулирует мной, или как вульгарный хулиган, но я-то знаю, что внутри него живет маленький испуганный ребенок. Я представляю, как сама смотрю на себя со стороны, как это делает он ‒ конечно, не теряя памяти, ‒ и понимаю, что любовь, которую я ему дарю, поможет ему преобразиться.

— И какая же это любовь?