Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв.

«Прибывши под неприятельскую крепость Улу, я стоял под нею недели три, промышляя над нею всякими средствами. Видя, что наши простые ратные л юди и десятники их трусят, боятся смерти, я велел им идти на приступ ночью, чтобы они не могли видеть, как товарищей их будут убивать, и не боялись бы, но и это не помогло.

Другие ротмистры шли хотя и нескоро, однако кое-как волоклись; но простые ратные люди их все попрятались по лесу, по рвам и по берегу речному. Несмотря на призыв, увещания, побои (дошло до того, что я собственные руки окровавил), никак не хотели идти к крепости, и чем больше их гнали, тем больше крылись и убегали, вследствие чего ночь и утро прошли без всякой пользы...

Тогдая отрядил немцев, пушкарей и слуг моих (между ними был и Орел Москвич, который перебежал ко мне из крепости). Они сделали к стене примети запалили крепость. Но наши ратные люди нисколько им не помогли и даже стрельбою не мешали осажденным гасить огонь. Видя это, я сам сошел с коня и отправился к тому месту, откуда приказал ратным людям двинуться к примету. Хотел я им придать духу. Хотел или отслужить службу вашей королевской милости, или голову свою отдать, но, к несча-стию моему, ни того, ни другого не случилось.

После долгих напоминаний, просьб, угроз, побоев, когда ничто не помогло, велел я, татарским обычаем, кидать примет, дерево задеревом. Дело пошло было удачно, но храбрость москвичей и робость наших всему помешали. Несколько москвичей выскочили из крепости и, к стыду нашему, зажгли примет, а наши не только не защитили его, но и разу выстрелить не смели, а потом побежали от наших шанцев/траншей/. Когда я приехал к пушкам, то не только в передних шанцах, но и во вторых и в третьих не нашел пехоты, кроме нескольких ротмистров, так что принужден был спешить четыре конные роты и заставить стеречь пушки, ибо на пехоту не было никакой надежды»...

Нечволодов А. Сказания о русской земле. Книга 4, с. 164

Конечно, при таком упадке воинского духа шляхты воевать Литве с Москвой было трудно.

Уллу осадил 20 сентября 1568 года и взял штурмом 24 сентября отряд князя Романа Сангушко. При этом он захватил в плен двух воевод (братьев Вельяминовичей), 300 дворян и боевых холопов, 600 стрельцов. Крепость во время штурма сгорела, но вскоре ее восстановили по приказу Стефана Батория.

«ИЗБОРСКАЯ ИЗМЕНА»

(1569 г.)

11 января 1569 года литвинский отряд во главе с князем Александром Полубенским захватил крепость Изборск. Литвины использовали хитрость: перебежавший к ним «сын боярский» Тимофей Тетерин-Пухов сказал ратникам, сидевшим в крепости, что пришло «войско опричное».⁹⁸ Страх московитов перед этими убийцами был столь велик, что ворота немедленно открылись и литвины ворвались внутрь. Псковская летопись сообщает:

«7077-го (1569) году Литва взяла Изборск Оманом, впрошалися оприт-чиною, генваря в 11 денв».