Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

«Град Кричев крепок, стоит на осыпи высокой, и ров глубок; и въезд и выезд один, а пищалей затинных и винтовочных в граде много… (Осажденные) з немалым крыви своей пролитьем в голоде и великой нужде отпор давали, у ноч на неприятеля, шкоды чынячи, выхолили».

Видя столь досадное промедление, царь поручил Поклонскму (через несколько дней после его замечательна) подвига в отношении Могилевских евреев) убедить сдаться защитников Кричева. Видимо, пан Константин умел находить убедительные аргументы. Под воздействием его агитации в конце сентября Кричев сдался. За этот успех царь назначил Поклонского управляющим Кричева и всего Могилевского повета.

* * *

Теперь, кроме Старого Быхова и Дубровно, в Поднепровье остался непокоренным только Смоленск. Запущенные укрепления в нем начали ремонтировать буквально за месяц до прихода московского войска. Руководил работами королевский инженер Банолиус, люди работали днем и ночью, даже воевода Обухович и комендант, немецкий полковник Корф, клали дерн. Но разве можно за месяц починить то, к чему руки не прикасались 20 лет?

Смоленская стена была разделена на 18 участков, каждый из них обороняла определенная команда. Для этого требовалось около 2500 человек, остальные люди защищали 34 башни и составляли подвижный резерв. Всего в городе было 8–9 тысяч бойцов. Как уже сказано, большей частью — ополченцы.

Осадные орудия крушили ворота, ломали стены. Жители насыпали позади стен валы, ставили на них срубы, заполненные глиной и камням>и. В Вильно ничего конкретного про положение дел в Смоленске не знали и фактически предоставили его своей собственной судьбе. Между тем осажденный город держался. Несмотря на беспрестанный обстрел, Корф сделал вылазку и выгнал московитов из окопов. Огнем с башен было уничтожено несколько осадных батарей.

В ночь на 16 августа (26-го по новому стилю) состоялся штурм. Воеводы приняли такое решение потому, что накануне пушки разрушили две башни и большой участок стены, сбили много зубцов на стенах. Ратники бросились к укреплениям с сотнями лестниц и во многих местах влезли наверх, но их везде сбросили. В одном месте, не имея уже ни камней, ни кипящей смолы, смоляне кинули на врагов два улья с пчелами и те загнали царских вояк назад в окоп.

Лишь в одном месте московиты захватили башню, втащили на нее две пушки и начали обстрел прилегавших участков стены. Однако по приказу Корфа к башне подкатили бочки с порохом и взорвали ее. Под обломками захватчики погибли.

Жестокий бой шел на земляном валу. Его исход решил внезапный удар в тыл московитов, который нанесли бердышники: они вылезли через подземный ход и ударили в спину. Так окончился 7-часовый штурм. Позже литовские источники утверждали, что «москвы» было убито 7 тысяч и ранено до 15 тысяч. Несомненно, эти цифры сильно преувеличены. Например, Алексей Михайлович, основываясь на докладах воевод, писал жене и сестрам:

«Наши ратные люди зело храбро приступали и на башню и на стену взошли, и бой был великий; и по грехам нашим под башню польские люди подкатили порох и наши ратные люди сошли со стены многие, а иных порохом опалило; литовских людей убито больше двухсот человек, а наших ратных людей убито с триста человек да ранено с тысячу».

Хотя воеводы и занижали свои потери, но все же не в 35 раз. А вот у защитников после штурма уже не осталось никаких резервов. Стены в нескольких местах имели большие проломы. Пороха было максимум на один день активного огня. К тому же пришла весть о разгроме Радзивилла у Шепелевич. Все надежды на помощь исчезли. В гарнизоне началось пьянство, пошли упаднические разговоры. Ратники, отчаявшись дождаться помощи от великого гетмана, отказывались идти на стены, не хотели ремонтировать укрепления.

К огромной радости царя, через три с половиной недели после отражения штурма (10 сентября н. ст. ) воевода Обухович и полковник Корф сами начали у стен Смоленска переговоры о почетной капитуляции. Несмотря на это, Алексей Михайлович готовился к новому штурму. Из Вязьмы привезли 4 огромных голландских осадных орудия (пищали).