Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

Скажем два слова о дальнейшей судьбе Юрия Хмельницкого. В 1677 году, во время первого Чигиринского похода, турки объявили его «гетманом Украины». Но снявший монашеское платье бывший архимандрит не оправдал надежд султана. Тогда в 1681 году он пожаловал ему титул «князя Сарматии» и поставил во главе учрежденного на оккупированной турками территории маленького марионеточного княжества со «столицей» в Немирове. Далее предоставим слово Льву Гумилеву:

«Но этот негодяй окончательно скомпрометировал возглавляемую им партию. Изыскивая денежные средства, Юрий ввел налоги даже на свадьбы. Не получив с одного бракосочетания установленную им мзду, гетман напал на дом родителей новобрачной и предал мать мучительной смерти. Муж погибшей — богатый купец — пребывал в то время в Стамбуле. Узнав о случившемся, купец обратился с жалобой к визирю, и дело было расследовано. Изверг был схвачен, судим и по приговору утоплен».

Гумилев Л. От Руси к России, с. 265

В. А. Голобуцкий сообщает, что казнь состоялась в 1685 году в Каменце-Подольском.[268] Наконец, еще один автор уточняет, что муж замученной женщины был купцом особого рода: он поставлял девушек в гарем султана и в гаремы его сановников.

* * *

Ситуация в занятых московскими войсками землях Украины была осложнена не только распрями между соперниками в борьбе за гетманскую булаву, но и введением царем Алексеем Михайловичем медных денег. В 1656 году в казне не хватило денег для выплаты жалованья войскам, и тогда царь по совету боярина Федора Ртищева приказал чеканить медные деньги, имевшие нарицательную стоимость серебряных.

В 1657 и 1658 годах эти деньги действительно ходили как серебряные, но с сентября 1658 года стали падать в цене: за один серебряный рубль давали шесть медных рублей. К марту 1659 года серебряный рубль стоил уже десять медных, а в 1663 году его цена поднялась до двенадцати медных.

Наступила страшная дороговизна. Развелось множество фальшивомонетчиков. Им рубили руки, потом стали рубить и головы, но это не помогало. В Москве 25 июля 1662 года произошел так называемый Медный бунт. Стрельцам удалось его подавить, но при этом были убиты либо утонули в Москве-реке несколько сотен человек.

В Украине царь тоже велел выдавать войску жалованье медными деньгами, однако здешние купцы, лавочники и мещане отказывались их брать. Так, в Киеве за 20 медных рублей давали один серебряный. Медные деньги внесли серьезную рознь между москалями и украинцами.

* * *

В июле 1663 года князь Ромодановский послал в Запорожскую Сечь отряд из 500 драгун и донских казаков под командованием Григория Касогова.

Между тем кременчугские казаки опять перешли на сторону короля. В город прибыл атаман правобережной Украины Петр Дорошенко. Узнав, что в Запорожье пробирается московский отряд, Дорошенко отправил против него 200 казаков и сотню татар. Этих сил оказалось недостаточно, в бою под Кишенкой они были разбиты.

Касогов благополучно добрался до Сечи и, объединившись с запорожцами, двинулся в сентябре за Днестр. Как сказано в донесении в Москву, «выжгли они ханские села, много в них побили армян и волохов и 20 сентября возвратились в Сечь все в целости».[269]

2 октября Касогов и кошевой атаман запорожцев Иван Серко пошли из Сечи к Перекопу.[270] Крепость (большой каменный город) они взяли, но цитадель (малый город) осталась за татарами. Касогов потерял в этом деле из своего отряда убитыми не более десяти человек, потери казаков неизвестны. Со злости, что успех оказался ограниченным (все ценности татары спрятали в цитадели) казаки и московиты стали «выяснять отношения» между собой, а пленных убили на месте, не пощадив ни женщин, ни детей.

Касогов позже сообщил в Москву, что ему и Серко пришлось совершить эту гнусность якобы потому, что в Перекопе было моровое поветрие. Однако послы от запорожских казаков, прибывшие в Москву вместе с его гонцом, сказали иное:

«В Переколи при нас морового поветрия не было, слышали мы, что было поветрие, но задолго до нашего прихода. Пленных мы всех порубили, будучи между собою в ссоре, а кошевой атаман Иван Серко писал про моровое поветрие к гетману Боюховецкому, думаем, от стыда, что языков к нему послать было некого, потому что войском всех побили».