Воины Нави

— О, кажись, благородные пожаловали.

Ведьмы вновь прыснули смехом, озираясь по сторонам. Ведьмак поднялся, встречая колдуний. К этим хранительницам Знания он относился более уважительно, чем к ведьмам. Все они — и ведьмы, и колдуньи, подчинялись ему беспрекословно. Всех он в этой жизни отыскал, посвятил на шабаше, научил ворожить. Все эти женщины лежали на Камне, отдавая души Моране, а ему свои тела. Но все они были разными, и колдуньи в особенности. Женщины по очереди выходили из леса. Деревья расступались перед ними, повинуясь колдовскому искусству. Так же и Стоян привел сюда Чернаву, пройдя короткими лесными путями. Стоит знающему колдуну зайти в лес, и через десяток шагов он выйдет в желаемом месте. Нет в лесу ничего постоянного, все в нем меняется. Потому и блудят лешие людей, меняя перед ними тропы и деревья. Смотрит человек, вроде та же тропа, а ведет не туда. Из лесного лабиринта выходят лишь те, кто видит лес словно дорогу в чистом поле. Можно, конечно, еще зарубки делать, только Велес обидится и сделает человеку такую зарубку, что всю жизнь помнить будет. Чернава стала присматриваться к вновь прибывшим. Колдуний, как и ведьм, было шесть. Казалось, ничем они от ведьм не отличались, такие же голые девки, ноги, руки и все остальные прелести при них. Однако и походка, которой они ступали, и пренебрежительные взгляды в сторону ведьм, все в них говорило о превосходстве. Вот первая грациозно подошла к Стояну, положив ему на плечо руку, поцеловала в щеку, приветствуя:

— Здравствуй, Стоянушка. Как жив-здоров?

— Здравствуй, Беспута, — ведьмак улыбнулся, отвечая на поцелуй, — присаживайся к костру, согрейся.

Колдуньи по очереди подходили к ведьмаку, приветствовали и целовали его. Чернава прислушивалась, пытаясь запомнить имена. Недоля, Потвора, Всеведа, Морока, Маковея. Ее стало злить их излишнее внимание к Стояну. Чернава не желала его ни с кем делить и любой готова была доказать свои права на деле.

Колдуньи расселись у костра, и она смогла их всех рассмотреть. Беспута была самой красивой из всех женщин шабаша. Ее стройный стан поражал идеальностью. В отблесках пламени она напоминала лесную Богиню. Длинные сильные ноги, плавные линии бедер, плоский живот. Несмотря на то, что все вокруг были нагими, взгляд словно притягивало к ее телу. Она была соблазнительна. Налитые чаши грудей прикрыты яркими рыжими волосами. Лишь темный сосок, словно случайно, вызывающе торчал среди локонов. Руки поглаживали бедра, будто лаская их, легкий взгляд с поволокой иногда задерживался на ведьмаке в попытке сломить его крепость. Стоян наклонился к Чернаве и тихо прошептал:

— Ее не зря нарекли Беспутой. Каждому имени Морана дарит один из своих талантов.

Чернава молча кивнула, проглотив горький комок ревности, и продолжила изучать остальных. За Беспутой, поджав ноги, присела Всеведа. На вид ей было не больше шестнадцати годков. Телом в свои молодые годы она обижена не была. Не красавица, но молодая, свежая, словно яблочко наливное. Что-то странное было в ее лице, какая-то отрешенность. Ведьмак, заметив, что Чернава напряженно к ней присматривается, тихо прошептал:

— Не удивляйся, Всеведа слепая, оттого и все зрит, что людскому глазу невидимо. Что в лесу делается, кто за каменными стенами прячется. Ее мороком не обманешь, она истинную сущность зрит.

Возле Всеведы сидела Недоля. На вид ей было не больше четырех десятков лет, но пышные волосы уже посыпала ранняя седина. Седые локоны по-своему были красивы, словно серебряные реки на черной земле. Ее пальцы постоянно двигались, будто перебирая невидимые глазу нити. Она взглянула на Чернаву, улыбнувшись:

— Здравствуй, девочка. Можешь не отвечать, я знаю обычаи. Вижу, ты переживаешь. Не бойся, у тебя нить крепкая, не каждому смертному по силам ее разорвать. Любят тебя Боги, и ты их люби. Сегодня ты почувствуешь себя другой, когда по нити Сила в тебя войдет.

Чернаве стало не по себе от ее взгляда. Будто кто-то сердце рукой тронул, а потом отпустил, и растеклось по жилам тепло.

— Ну зачем же ты девочку пугаешь? — Потвора скривила омерзительную гримасу. — Силу свою показать хочешь? Вот поцелует ее сегодня Морана, тогда и попробуй.

Потвора была мерзкой и некрасивой. Дряблое тело, рано обвисшая грудь, редкие волосы и зубы. Чернаву передернуло от брезгливости. Вдруг подала голос другая колдунья:

— Слушай, Потвора, ты бы хоть на праздник нарядилась! Сегодня ведьмаки пожалуют, аль совсем тебя мужики не интересуют? Могла бы и поворожить над телом-то.

Морока рассмеялась, издеваясь над подругой. Сама она выглядела симпатичной девчушкой, едва набравшей женское тело.

— Ой, Морока, ты бы хоть раз показала нам, какая ты настоящая, — Потвора обозлилась, — ну сними свои чары, а мы поглядим!

Всеведа посмотрела на Мороку невидящими глазами.

— Красивая она. Только немолодая уже. Стесняется возраста своего. А ты, Морока, вместо того чтоб издеваться, взяла бы и помогла подруге. Не умеет она так колдовать, не ее это искусство.

Морока покраснела. Ей стало стыдно за свои слова, да и Всеведа ее видела как облупленную.