Воины Посейдона

– Извините. – Кэтрин виновато улыбнулась и наклонилась под стол за упавшей ручкой. Морвилл, улыбнувшись в ответ, мягко нажал на клавишу, и один из квадратов раскрылся во весь экран монитора. Скрытая видеокамера, установленная под столом, показывала, как Кэтрин одной рукой подбирает ручку, а другой устанавливает жучок на липучке под крестовину стола. Морвилл с непроницаемым лицом наблюдал за всем происходящим на экране.

Кэтрин положила ручку рядом с блокнотом. Подключила микрофон к диктофону и придвинула его ближе к Морвиллу.

Морвилл незаметным нажатием клавиши возвратил прежнюю картинку.

– Прежде чем вы начнёте задавать свои вопросы, я хочу задать вопрос вам.

– Да-да, пожалуйста… – Кэтрин этого не ожидала. Вдруг он что-то заметил? Чтобы не выдать своего волнения, опустила глаза и поправила браслет на правой руке, только после этого, немного успокоившись, она осмелилась вновь взглянуть на Морвилла.

– Объясните, почему вы так упорно добивались встречи со мной?

– Это просто. Вы один из самых богатых людей планеты. Бизнес ведёте по всему миру… Южная Африка, Латинская Америка, Юго-Восточная Азия, арабские страны. Круг ваших инвестиционных интересов весьма обширен, вы появляетесь то в одной стране, то в другой. И в то же время вам удаётся оставаться самой загадочной фигурой мировой бизнес-элиты. О вас почти ничего не известно. Вы не даёте интервью… Могу поспорить, что не только наш журнал донимал вас подобными просьбами. Согласитесь, это обстоятельство возбуждает повышенный интерес к вашей персоне. А в современном информационном мире такая закрытость вызывает недоумение и… настороженность. Вам не кажется, что рано или поздно это может помешать вашему бизнесу?

– Я так не думаю… Просто я не люблю болтать о себе и о своих делах и веду при этом достаточно скромный и нескандальный образ жизни… – Он растянул губы в улыбке. – Ну, хорошо, что вас интересует?

– Правда ли, что вашими родителями были немцы, эмигрировавшие в одну из стран Латинской Америки в конце Второй мировой войны?

– Я не знаю, кто были мои родители. Да, я воспитывался в католическом приюте в Аргентине. Но как я туда попал и кем были мои родители, никто не знает. До восьми лет я страдал амнезией и почти не разговаривал.

– Но вы знаете немецкий?

– Я очень много учился. Продолжаю учиться и сейчас. Сколько себя помню, во мне всегда была жажда знаний. Я свободно говорю на восьми языках. В том числе и на немецком.

– Ваша личная жизнь также закрыта плотной завесой тайны.

– Я не женат. Если вас ЭТО интересует. Детей у меня нет. Повторю: я всегда много учился и работал. И на создание семьи у меня просто не было времени. А сейчас уже поздно… – с грустной улыбкой подытожил Морвилл.

– Интересы вашего бизнеса лежат во многих сферах, а что всё-таки для вас является главным?

– Главным для меня является всё, что может приносить прибыль. ХОРОШУЮ прибыль, – уточнил Морвилл, улыбаясь. – Если завтра будет прибыльно торговать антарктическими льдами, я буду этим заниматься. Другой вопрос – что это «завтра» можно приблизить, создав для этого необходимые условия. Когда вода, закованная в лёд, станет для кого-то жизненно необходимой, я буду первым, кто будет к этому готов. Я начну транспортировать антарктические льды, превращать их снова в воду и продавать дороже нефти.

– Что вы имели в виду, говоря о создании необходимых условий?

– Не принимайте всё за чистую монету. Я говорил гипотетически. Такие времена наступят не скоро… если вообще наступят. – Морвилл снисходительно улыбнулся.

– Мистер Морвилл, по паспорту вы аргентинец. Но ваши дома разбросаны по всему миру, и нигде вы подолгу не задерживаетесь. Гражданином какой страны вы себя ощущаете?

Морвилл ненадолго задумался. Ироничная улыбка застыла на его лице, но взгляд стал холодным и жёстким. Медленно повернув голову, он посмотрел на огромный глобус.

– Я считаю себя гражданином мира… – Он так же медленно отвернулся от глобуса и добавил, улыбаясь: – А может быть, и его властелином. – При этом он ТАК посмотрел на Кэтрин, что ей стало не по себе. А его улыбка стала похожа на гримасу маньяка, молча подступающего к своей беззащитной жертве.

Заметив замешательство журналистки, Морвилл, смягчив лицо, добавил будничным тоном:

– Хотя, может, об этом писать и не обязательно… впрочем, как хотите. Ведь это всего лишь метафора.

Он сменил вальяжную позу. Подобравшись в кресле, сел выше. Посмотрел на часы, тихо, но твёрдо сказал:

– Извините, ваше время вышло. У меня ещё много дел.

– Да-да, конечно, мистер Морвилл, я уже ухожу. – Кэтрин стала торопливо собираться. – Ещё раз огромное спасибо за то, что согласились на это интервью. – Собрав сумку, она встала из-за стола, лучезарно улыбаясь, произнесла: – До свидания, мистер Морвилл, мне было интересно с вами познакомиться. Надеюсь на дальнейшее сотрудничество с нашим журналом. – Она достала из сумочки какой-то предмет, зажав его в кулаке.