Войны России за Украину. От царя Алексея до Екатерины Великой

Из содержания этих «Статей» видно, что они удовлетворяли старшину, сохраняя казачью администрацию и закрепляя за ней социальное положение, приобретенное во время освободительной борьбы. В то же время они не противоречили и идее централизованного государства, каковым в то время было Русское государство. Это видно из пунктов «Статей», предусматривающих сдачу «в царскую казну» всех доходов, собираемых администрацией. Удовлетворены были и широкие массы населения, т. к. принятое Русским государством обязательство защищать от татар и поляков обещало возможность спокойной жизни и гарантировало от возвращения ненавистных порядков времен польского владычества.

Созвучно было также воссоединение и его переяславское оформление и с воспоминанием о единстве Руси Киевского периода, еще жившим в народной памяти во всех частях Руси, а потому в народном сознании Переяславский акт был именно воссоединением разорванных когда-то историей частей единого государства Киевской Руси, а не присоединением, как неточно его называли дореволюционные русские историки, или завоеванием и оккупацией, как пытаются представить воссоединение шовинисты-сепаратисты.

Отсутствие в архивах подписанного оригинала «Статей» дало возможность произвольного толкования их содержания и самого духа и смысла Переяславского акта.

Шовинисты-сепаратисты изображают этот акт воссоединения как договор двух независимых государств — России и «Казацкой Державы» о совместных военных действиях против Польши, причем договор и союз вынужденный. Хмельницкий находился в тяжелом положении, говорят они, а потому и согласился на него, вовсе не стремясь к воссоединению и намереваясь при первом удобном случае его нарушить.

Приписывая Хмельницкому двурушничество, М. Грушевский и его «историческая школа» замалчивают исторически неопровержимо доказанное стихийное стремление всего населения Руси-Украины к воссоединению, в котором оно видело свое спасение и гарантию мирной жизни в будущем. Вожделение же небольшой кучки старшины польско-шляхетского воспитания и мировоззрения сепаратисты выдают за настроения всего населения.

О самом Хмельницком Грушевский пишет: «Народ украинский для него, как и для вождей предшествовавших восстаний, был только средством для достижения казацких желаний». (М. С. Грушевский «Иллюстрированная история Украины» — Киев 1917 г., стр. 302).

А о казаках тот же Грушевский в той же книге на стр. 308 пишет: «Они смотрели на войну, как на свое ремесло, и продавали свою службу тому, кто платил».

Так характеризует Грушевский, а за ним и его «школа», тех, кто героической борьбой отстояли и свою православную веру, и свою национальность от католическо-польской агрессии. Не будь Хмельницкого, его предшественников и казачества, о котором так оскорбительно-пренебрежительно пишет Грушевский, вся Украина была бы окатоличена и ополячена.

Не об этом ли сожалел М. Грушевский, создавая свою «историческую школу» в католической Австро-Венгерской империи, и не об этом ли сожалеют сейчас его последователи, верные сыны католической церкви — галицкие униаты, претендующие на роль «носителей украинской идеи»?

Объективная же историческая правда, а не извращенная и подогнанная к заранее поставленному заданию сепаратистическая «история», на основании документов и неопровержимых фактов дает совсем другую картину освободительного движения Украины, приведшего к воссоединению с Русским государством.

Это была всенародная стихийная революция, в которой, переплетаясь, одинаково действовали как побуждения социальные, так, в одинаковой мере, и религиозные и национальные.

Борьба против социального угнетения; борьба за свободу своей прадедовской веры; борьба за свое национальное бытие, против польско-католического гнета. Они были неотделимы одна от другой и создали ту силу, которая привела к победе, хотя и не окончательной.

В этом всенародном движении, вероятно, были и шкурники, которые стремились только к удовлетворению своих эгоистических стремлений, но зачислять в шкурники и все казачество, и Хмельницкого с его предшественниками, как это делает, приведенными выше фразами, Грушевский, это значит оплевывать героическую, самоотверженную и славную борьбу населения Руси-Украины за свое освобождение.

А замалчивать стихийное стремление к воссоединению с Русским государством, в котором народ видел свое единственное спасение, и такую же стихийную ненависть к униатам, которая красной нитью проходит через всю историю освободительной борьбы, — это значит прибегать к той форме лжи, которую называют самой худшей и подлой: ко лжи умолчанием.