Воины Солнца и Грома

А два зловещих красных огонька уже появились в темноте прохода. Ударами рогов, обладавших невероятной твердостью, Бог-Бык ломал камень. По стене над проходом пошли трещины. Ардагаст с мечом и Сунра с секирой стали по бокам прохода, чтобы поразить чудовище в глаза, как только его бычья морда сунется в пещеру. Ларишка положила стрелу на тетиву. Вима со своей каменной дубиной и кшатрий с тяжелым слоновьим бедром стояли против прохода. Химинду, единственный уцелевший горец, приготовился бросать камни.

— А этот Вима могуч, как Рустам. И так же храбр, — восхищенно сказала подруге Михримах.

И туг вдруг Хиранья перестал стучать костью о кость и довольно рассмеялся:

— Получилось! Зверь Глубин идет сюда. Отойдите подальше от входа и от озера, воины. И ни во что не вмешивайтесь!

Вима с облегчением опустил каменную палицу, но на всякий случай не бросил ее. Все отошли в глубь пещеры, к костям древнего слона. Темная поверхность озера вдруг забурлила, вздыбилась волной почти до потолка. Потом волна обрушилась, обдав всех брызгами, и над водой показалась огромная слоновья голова, а следом за ней — тело, такое же громадное. Кожа невиданного зверя была не серой, а молочно-белой. Могучие перепончатые лапы кончались не копытами, а когтями. Задняя часть тела оставалась в воде, над которой иногда поднимался хвост с раздвоенным плавником. Зверь поднял хобот и воинственно затрубил. В ответ из прохода раздался оглушительный рев, в котором слились тупая ярость быка и злоба человека, превосходящая звериную.

Вима вспомнил предание о бое Герая Кадфиза с таким же водным чудовищем и покрепче сжал палицу. Чем бы ни кончилась эта схватка гигантов, людям наверняка придется сражаться с победителем.

Треснула стена, полетели в стороны камни, и в пещеру ворвался Бог-Бык. Склонив голову с несокрушимыми рогами, он устремился на Зверя Глубин. Тот лишь мотнул головой, ударив бивнем о рог, и рогатый демон еле удержался на ногах. Но тут же выпрямился и сжал каменными руками оба бивня, пытаясь их сломать. Тогда хобот слона-дракона обвил его шею и стиснул так, что каменные пальцы разжались. Тут же Зверь Глубин швырнул его на пол. С удивительной для ожившей статуи быстротой Махиша вывернулся из-под бивней, вскочил и, зайдя сбоку, вцепился когтями в шею своему противнику. Белая кожа окрасилась кровью. Огромный змеиный хвост Зверя Глубин взвился и с силой ударил демона по ногам.

Оставляя на теле врага глубокие царапины, Бог-Бык осел на колени. Зверь Глубин тут же обхватил его хоботом за руку и швырнул о стену. Несколько сталактитов упали. Махиша еще сумел подняться, но тут бивни, алмазной твердостью не уступавшие его рогам, вонзились ему в грудь, прижав зверобога к стене. Черная каменная плоть была пробита насквозь, и кровь заливала ее. Жалобный рев черного зверобога и торжествующий — белого слились воедино. Наконец каменное тело перестало дергаться — и тут же слилось со стеной, наполовину утонув в ней. Казалось, изображение Бога-Быка было давно высечено в этом святилище искусным скульптором. «А не припечатал ли его кто-нибудь к стене и там, в пещере с сокровищами?» — невольно подумалось людям. А Ардагасту вспомнилась пословица его племени: «Не так Чернобог страшен, как его колдун вырезает».

Зверь Глубин улегся на бок и, жалобно похрюкивая, указал хоботом на свои раны. Хиранья тут же подбежал к нему, проворно взобрался по подставленной лапе и принялся, бормоча заклинания, водить руками над ранами. Когда те на глазах затянулись, маг покачал головой и вполголоса произнес:

— С людьми у меня никогда так быстро не выходило.

Люди несмело приблизились к громадному чудо-зверю. Лицо Хираньи сияло, узкие глаза довольно щурились:

— Я же говорил: зверь везде зверь, и шаман везде шаман.

Ларишка вдруг заметила на бивне золотое кольцо с греческими буквами. «Александр посвящает Аянта Солнцу». Да, это был он, священный слон Пора, такой же добрый и лукавый, только белый и с полудраконьим телом.

— Аянт! А нам тебя и угостить нечем, все наверху, в седельных сумках осталось, — развела руками тохарка.

Солнечный слон ласково погладил ее хоботом по волосам и подмигнул: мол, ничего, еще увидимся в храме Сурьи. Вима недоуменно потер затылок:

— Он похож на макару, с которой сражался мой предок.

— Макара, — кивнул головой маг. — Махар, «земляной олень» по-нашему, по-манжарски. Народ самоди на севере зовет его йен-гора, «земляной бык», селькупы — кволи-козар, «рыба-слон». Раньше он на земле жил, теперь — в нижнем мире. Вся земля на нем держится. Обличий у него много: то он слон лохматый, то ящер, то огромный лось, то рогатая щука. Все могучие подземные звери — его подобия, его дети. А среди детей и непутевые бывают.