Воины ветра

– Был разведчиком, вел скрытое наблюдение за объектами перед нападением штурмовой группы. Потом командовал десятком разведчиков, проводил разведку боем.

– Ого! – уважительно глянул на меня он. – А я-то считал тебя сыном дехканина.

– Я и есть сын дехканина, – с допустимой жесткостью ответил я. – Но пока по земле ходит хоть один неверный…

– Скоро в твоих силах будет навсегда решить этот вопрос, – сощурившись, напомнил Расул. – А сейчас ты можешь помочь еще кое в чем. Раз уж ты разведчик. Понимаешь, Сулейман, обстоятельства сложились довольно неожиданно для меня. Честно скажу, я не ожидал нарваться в Тырны-Аузе на столь укрепленную крепость. И напролом мы не попрем. Не в наших интересах.

– Понятно, – кивнул я.

– Есть идея оставить тут лагерь, приковав к нему внимание разведки противника, а в Азау отправить небольшую группу.

– Осмотреться?

– Нет. Подавить батареи, о которых ты говорил, если таковые имеются.

– Понятно, – я прикинул, насколько это возможно.

Шансы были неплохие, если не переть на стволы, а подойти с тыла скрытым порядком.

– Я тоже пойду с группой, – добавил Расул. – Но у меня недостаточно опыта в разведке. Зато хватает в штурмовых операциях.

На самом деле, как штурмовик, я тоже значительно лучше, чем разведчик, но говорить об этом не стоило. Мы с Расулом залезли в его глайдер, вывели на планшет карту местности и принялись обсуждать детали предстоящей операции. Конечно, подходить к назначенной точке на высоте четыре тысячи метров имело смысл только ночью. Несмотря на повышенную бдительность в это время и несмотря на позитронную оптику инфракрасного видения. Оптика оптикой, а ночь – лучшая подруга разведчика. Кроме того, ночью мы не подвергнемся жесткому ультрафиолетовому излучению солнца, весьма опасному для глаз и кожи на высотах свыше трех километров. И последний аргумент за ночную операцию – твердый наст, по которому можно передвигаться куда эффективнее, чем по рыхлому снегу глубиной больше метра. Особенно если надеть на обувь стальные кошки.

Другой аспект – каким путем выдвигаться. Оба мы сошлись на мысли, что топать пешком до Азау, а тем более совершать рекордное восхождение почти до вершины Минги-Тау, не очень умно. Куда продуктивнее будет выдвинуться какой-нибудь подходящей техникой, а потом уже добираться до места пешком и как можно более скрытно. Я предлагал высадиться на высоте около трех с половиной тысяч метров, чтобы обследовать склоны на предмет установки батарей. Расул, наоборот, предлагал высадиться выше, на седловине, потому что спускаться на таких высотах, по его мнению, проще, чем подниматься. Я в этом сомневался – усилия на то и другое примерно одинаковые, особенно заметные в условиях кислородного голодания, а вот скрытно добраться транспортом выше противника весьма проблематично. Тогда Расул принялся рассказывать мне о лыжах – специальных скользящих досках, прикрепляемых к ногам для быстрого спуска с гор. Но я ими никогда не пользовался, а потому сильно сомневался, что смогу проделать такой акробатический трюк. Если потренироваться немного, то, пожалуй, удастся, да вот только времени на тренировку не было. А любая ошибка в условиях разведки могла стоить жизни.

В конце концов, мы решили следовать моему плану – добираться до высоты в три с половиной километра, а дальше действовать по обстоятельствам. Для передвижения мы выбрали средневысотный транспортник. Во-первых, в него группа из десяти человек загрузится с комфортом. Во-вторых, в отличие от форсированных турбин боевых машин, транспортники мало шумят, что в наших условиях даст весомое преимущество. В-третьих, не будет проблем с набором высоты, если такое понадобится. Глайдеры могут двигаться только вблизи земной поверхности, а турбо-грав рассчитан на применение в городских условиях, где здания редко превышают в высоту два километра. Так что потолок у него чуть больше трех тысяч метров, а на пределе работать не хотелось бы.

В группу Расул назначил восьмерых бойцов, у которых имелся хоть какой-нибудь разведывательный опыт. С нами получился полный десяток. До вечера всем нам было велено отдыхать. Наедаться до отвала Расул запретил, так же как курить сухую траву конопли и опиум. Во всем остальном ограничений не было, поэтому я покинул лагерь и решил немного побродить по лесу, особенно не удаляясь от поляны. Этого и не требовалось – я хотел лишь поискать точки для установки транспортного коридора. Кто знает, где и когда они могут понадобиться? Да и установить порт возле Тырны-Ауза не помешает. Вдруг местный князь, действительно, благосклонен к русским? Неплохо было бы для Института заручиться поддержкой в глубине занятой арабами территории.

Точек вблизи оказалось целых две – одна совсем близко от лагеря, метрах в пятидесяти от крайнего шатра, а другая почти в полукилометре. Я выбрал дальнюю, чтобы не оказаться застигнутым при начертании пентаграммы. Очень уж хотелось заранее поупражняться в установке транспортного коридора. А то не получится что-нибудь в самый ответственный момент – вот это будет номер.