Войны за Иисуса: Как церковь решала, во что верить

Подобные этические соображения были чрезвычайно важны для богословов антиохийской школы, которые оказались в передних рядах бойцов, когда начались войны за Иисуса. Хотя они отвергали грубые представления об отделении одной природы от другой, они отстаивали наличие человеческой воли во Христе. По их мнению, Христос активно сопротивлялся искушениям и стремился делать добро, а затем искупил грех и своей смертью, и примером своих добрых дел. Тем самым он показал обычным людям путь ко спасению и дал человеческой природе потенциальную возможность возвыситься до уровня божественной. Используя название одной из самых известных христианских книг во всей истории, можно сказать, что «подражание Христу» не просто возможно, но и необходимо. Когда сегодня либеральные богословы заявляют, что слишком возвышенный образ Иисуса делает его этическое учение недостижимым, они воскрешают один из самых древних споров христианского мира[22].

Эти споры касаются не только богословия, но и того, что мы называем реальным миром, – хотя тогдашние богословы, несомненно, сказали бы, что этот термин указывает на небеса, а не на эту временную жизнь. Мысль о человеке по имени Иисус на протяжении всей истории Запада вдохновляла людей на подражание ему: это выражалось в общественной деятельности и политических реформах, не говоря уже о мистическом поиске и искусстве. В сравнительно недавние времена сторонники теологии освобождения заговорили о таком Иисусе, который действительно опустошил себя, отказавшись от божественных привилегий и почетного статуса, и ходил по земле как один из самых бедных и презираемых людей. Он одновременно и образец для бедняков, и их вождь в борьбе за справедливость. Как убедительно говорил Чарльз Шелдон в своем романе 1897 года «По его стопам», где говорилось о радикальной социальной реформе, христиане должны задавать себе такой вопрос: «Что бы сделал Иисус?» Конечно, бесчисленные провалы в истории христианства показывают, что верующие не всегда задавали себе этот вопрос или не всегда могли на него правильно ответить. Но стремление к этому никогда не умирало.

Можно вспомнить и о другом этическом вопросе: как мы судим о том, насколько весомы слова Христа, записанные в Новом Завете? Для простоты допустим, что Писание верно передает высказывания Иисуса, хотя, конечно, это, быть может, и не всегда верно. Когда Иисус рассказывает притчу или что-то утверждает, что мы слышим: слова, буквально и непосредственно исходящие от Бога, или мысли человека, на которые накладываются ограничения его времени и места? Возьмем конкретные примеры: если Иисус говорил с божественным авторитетом, верующим следует всерьез принять его слова о радикальном отличии света от тьмы, а также в буквальном смысле верить в дьявола и бесов. Признавая Христа человеком, верующий не обесценивает и не отвергает его учение, но ему приходится больше размышлять о том, какой авторитет несут данные слова и как их применить в современных условиях.

Божественный или богочеловеческий Христос? Чтобы лучше понять два этих подхода, стоит задаться вопросом: что именно боялась потерять каждая сторона в случае победы противников? У тех и других в самом центре веры стояла мысль об Эммануиле, о Боге с нами. И те и другие по-своему опасались такого богословия, которое бы закрывало перед людьми возможность получить доступ к полноте божественного, но у каждой стороны было свое решение этого вопроса. С точки зрения антиохийцев, вера в одну природу, которая делала Христа совершенно божественным, отделяла его от человечества и делала во всем непохожим на человека. Эта вера также приводила к ужасающе абсурдному выводу, что Бог Творец страдает и умирает, то есть, говоря богословским языком, «подвержен страстям». Сторонники же одной природы желали, чтобы ничто не ставило под сомнение характер тесной связи между Богом и человечеством. Эта связь должна быть полным соединением, а не частичным пересечением или случайным союзом. Они боялись, что чужое богословие ослабит образ Христа, сделает его чем-то меньшим, нежели явление Бога в нас. Обе стороны преследовали одну и ту же цель, но двигались к ней по совершенно разным дорогам[23].

Живой Христос

Сохранение веры в Христа как человека также не позволяло помещать божественное в некую чуждую нам и невообразимую сверхъестественную сферу. Если Христос был человеком по имени Иисус, значит, он родился в конкретное время в таком-то месте и был евреем. Даже папа Лев, который с большим презрением относился к евреям и иудаизму, утверждал, что Иисус был стойко укоренен в своем еврейском наследии и в мире Ветхого Завета. Родословные, содержащиеся в Евангелиях, – перечень родителей и их потомков, над которым засыпает современный читатель, – однозначно указывают на то, что Иисус был человеком. Халкидон обрекает на неудачу любую попытку оторвать Иисуса от иудаизма.

Халкидон обрекает на неудачу любую попытку оторвать Иисуса от иудаизма