Войсковая разведка Красной Армии и вермахта

Ничего нового для штабных работников Жуков не сказал. Фактически требования маршала полностью соответствовали пунктам 199–200 «Наставления по полевой службе штабов Красной Армии», изданного Генштабом весной 1942 года. Эти пункты описывали порядок действий при работе с пленными и захваченными документами, и штабные офицеры должны были четко придерживаться этих положений. Но, как показала практика, штабная культура в Красной Армии того времени находилась на низком уровне. Поэтому Жукову и пришлось отдельным приказом разъяснять штабам то, что они должны были уже знать из «Наставления».

Как надо допрашивать пленных

Было бы несправедливо винить в безобразном обращении с пленными и трофейными документами только штабных работников низшего и среднего звена. Вопрос о работе с ценными источниками информации еще до начала войны должны были проработать высшие инстанции — Народный комиссариат обороны и Генштаб. От них войска должны были получить внятные инструкции о том, как работать с пленными и что делать с документами. Но, судя по всему, такая система не была создана. Как следует из вышеприведенных слов генерала Никишева, опросы пленных были бессистемными, а штаб СФ сам передавал подчиненным штабам перечень вопросов, которых нужно было придерживаться.

Уснувший после допроса немецкий офицер, взятый в плен разведчиками 49 гвардейской стрелковой дивизии

Упомянутое «Наставление» 1942 г. обрисовывало общий механизм работы с пленными, но подробностей не содержало. К примеру, его пункт 199 гласил, что в полковых штабах опрос должен быть коротким, «рассчитанным на получение лишь данных, интересующих полк на настоящий момент боя». Полученные сведения следовало заносить в опросные листы, которые затем вместе с пленными направлялись в штабы дивизий. Далее наставал черед допроса в штабах дивизии и корпуса:

«Опрос пленных в штабах дивизии и корпуса производится начальником разведывательного отдела (отделения) после предварительного просмотра опросных листов, присланных подчиненными штабами.

При опросе пленных в каждом штабе прежде всего должно быть уделено внимание сбору сведений, предусмотренных планом разведки данного штаба»[78].

Кажется, изложено четко и понятно. Но гладко было на бумаге. Как следует из вышеизложенных примеров безобразий с опросами языков и затяжками времени при их передаче в высшие инстанции, сотрудники разведки частей и соединений не имели подробной инструкции, разъяснявшей, что и как им нужно делать. Как удалось установить, инструкции, регламентирующие работу штабов с пленными, появились лишь в 1943 г. после приказа Жукова № 87705. Правда, их разрабатывали штабы фронтов, а не Генштаб и НКО. Доказательством тому является «Инструкция частям и соединениям Степного фронта о порядке допроса пленных и обработке трофейных документов». В ее вступлении говорилось:

«Настоящая инструкция разработана разведывательным отделом штаба Степного фронта в соответствии с приказом НКО СССР от 6.2.43 г. и в развитии Наставления по Полевой службе штабов Красной Армии 1942 года в целях создания порядка в деле обработки пленных и документов штабами войск»[79].

Из этого следует, что до нее в этом деле в войсках царил беспорядок, который творился при попустительстве высших инстанций Красной Армии. Знакомство с документом показывает, что к 1943 г. в штабах фронтов уже придавали большое значение этому вопросу. Инструкция буквально до запятой регламентировала работу разведорганов, четко и грамотно разъясняя порядок работы с пленными и документами. После ознакомления с ней у офицеров-разведчиков не должно было возникать никаких фантазий и отсебятины в отношении ценных источников информации.

Приказ командира 111 стрелковой дивизии о запрете расстрелов пленных. Этот документ не имеет даты, но есть все основания предполагать, что он был издан в конце января 1945 г., когда дивизия вела боевые действия на немецкой территории во время Висло-Одерской операции. За этот период существуют и другие приказы комдива о прекращении уничтожения гражданского имущества под предлогом «мести и ненависти к противнику». Этот документ является одним из свидетельств, что случаи расстрела пленных имели место и в конце войны