Воитель (ЛП)

— Белох всегда может найти меня, — его слова были тревожными. Он посмотрел в окно. — Мы не можем рисковать, выходя сейчас, уже начинает темнеть. Время здесь движется странно, и я понятия не имею, как долго продлится дневной свет. Это может занять несколько часов или несколько дней, но нам нужно убедиться, что мы не застряли в темноте. Вот тогда-то и приходят Призраки. При условии, что мы пройдём мимо охранника.

— О, Господи, с новыми чудовищами придётся иметь дело? — с меня было достаточно. — Кто, чёрт возьми, эти Призраки?

Мой нрав не произвёл на него никакого впечатления.

— Именно так они и называются. Призраки существ, посланных сюда.

Я переварила это.

— И что же они делают?

— Они высасывают из тебя свет, оставляя лишь тьму, отчаяние и пустоту.

— Просто замечательно, — сказала я. — А как нам избежать этих Призраков?

— Держись на солнце и следи за тенями. Они не могут выжить под прямыми солнечными лучами.

— Опять вампирские подражатели, — проворчала я.

— Мы не…

— Да, да, — я оборвала его. — Так сколько времени пройдёт, прежде чем вернётся дневной свет?

Он покачал головой.

— Без понятия. А пока тебе следует попытаться немного поспать.

— Я не устала. Полагаю, здесь нет доброго старого чёрно-белого телевизора с "Я люблю Люси"¹¹?

— Что за "Я люблю Люси"?

Я покачала головой.

— Не обращай внимания. Я найду, чем себя занять. Может быть, просто посижу и попытаюсь досадить тебе.

Он просто посмотрел на меня.

— В этом нет никакой "попытки". И я всегда могу тебя задушить.

— Нет, не можешь, — огрызнулась я. — Потому что тогда тебе придётся прикоснуться ко мне, а если ты это сделаешь, мы снова займёмся сексом, а это последнее, чего ты хочешь.

Я затаила дыхание, надеясь и молясь, чтобы он это отрицал.

Он замер.

— Мы больше не будем заниматься сексом.

Лицо моё оставалось бесстрастным.

— Тогда не пытайся меня задушить.

Несколько долгих минут он молчал. Затем отодвинулся от стола и взял пустые миски.

— Иди и найди свою "Я люблю Люси", — сказал он. — И держись от меня подальше. Мы застряли друг с другом до возвращения в Шеол, а пока мне нужно побыть одному.

— Аналогично, — огрызнулась я.

Я видела, как он моргнул, услышав это слово, а потом ответил:

— Аналогично, — холодно согласился он. — Иди.

ГЛАВА 25

МИХАИЛ СМОТРЕЛ ЕЙ ВСЛЕД, ЮБКА КОЛЫХАЛАСЬ ВОКРУГ ЕЁ ИКР, грудь мягко двигалась под футболкой. Чёрт бы её побрал! Ему с трудом удавалось не думать о ней, о вкусе её кожи, о вкусе её крови.

Он выбросил эту мысль из головы. Ничто теперь не мешало его очень плотским фантазиям, но что-то сдерживало его. Ему предстояло увидеть, как она умрёт, увидеть, как весь этот юмор и яркая энергия будут подавлены, и он ненавидел эту мысль. Чем ближе он к ней подойдёт, тем хуже будет. Ему и так было достаточно трудно сдерживать свои эмоции. Он всегда думал, что у него их нет, но ошибался. По крайней мере, в том, что касалось Тори.

Он оглядел пластиковую кухню. Это было яркое напоминание о том, кем и чем он был. Божий блюститель. Что делало его вершившим правосудие пылающим мечом, бросавшим души во Тьму. Конечно, он знал о Темноте больше, чем кто-либо из тех, кто там побывал. Он был единственным, кто вернулся.

Падшие даже не знали об её существовании, пока он не был вынужден присоединиться к ним, и он всегда был намеренно загадочным на этот счёт.

Как только Уриэль изгнал его, Метатрон, вероятно, занял его место. За то короткое время, что Метатрон провёл в Шеоле, ему удалось избежать каких-либо серьёзных разговоров с Михаилом. Они оба знали, какие ужасные вещи выпали на их долю, и разговор о них только лишь сделает их более реальными. Вопрос был в том, кто занял место Метатрона? Кто будет преследовать их через причудливые миры, населяющие Темноту?

Его работой было втягивать в это людей. Тех, кто вызывал наибольшее недовольство Уриэля, приговаривали к Темноте, и Михаил уводил их туда. И если им удавалось ускользнуть от Призраков, он возвращался и выслеживал их.

Он всегда пытался поверить, что люди, на которых он охотился, заслужили ужас бесконечной тьмы. Но Тори этого не заслужила. Тори заслуживала света и любви, радости и счастья, и долгой жизни.

Вместо этого она получила падшего ангела, который не умел любить, и смертный приговор. И он ничего не мог с этим поделать.

Он оттолкнулся от стола и направился к прямоугольнику света, который Тори видела как окно. Всё выглядело так же, как и всегда, размытые цвета, которые могли сливаться в любое видение безопасности и комфорта, которое, скорее всего, убаюкивало несчастную добычу ложным чувством безопасности. Это делало наказание намного более разрушительным. И приносило больше удовольствия надсмотрщику.

Несомненно, Уриэль получал удовольствие от боли тех, кого наказывал. И нет сомнений, что преступления, за которые он наказывал, могли быть относительно незначительными. Михаил уничтожил целые деревни, от новорождённых младенцев до стариков, в наказание за богохульство одного человека, и он делал это без вопросов.