Воитель (ЛП)

— И я никак не могу прикоснуться к тебе. Единственным, кто мог причинить тебе боль, был Терон, и вы двое позаботились о нём. Я не могу приблизиться к тебе, пока не освобожусь из заточения.

— Где ты? Падшие ищут тебя. Они хотят, чтобы вёл их ты, а не я.

— Ревнуешь, Михаил? — раздался вкрадчивый голос.

Он заставил себя не реагировать. Ангел, стоящий за Призраком, всегда был хорош в искажении слов, в обаянии и манипуляции. Именно эти черты и приговорили его к вечным мукам.

— Я с радостью поручу их тебе.

— Ты бы столь же счастливо умер от моих рук?

— Если это спасёт женщину. Да.

Призрак покачал головой, его красивое лицо не было искажено болью, которую другие использовали как оружие.

— Я же сказал, что не могу причинить тебе вреда. Ты невосприимчив к опасностям Темноты. Непроницаем даже для сладостного обольщения этого мира.

Михаил вздрогнул от неожиданности.

— Ты ошибаешься. Эйфория погубила меня, как и любого другого.

Длинные волосы Призрака развевались вокруг него, когда он покачал головой.

— Это не так. Ты просто искал повод сказать то, что боялся сказать. Я наблюдал за тобой, Михаил. Ты так же одурманен, как и все твои братья, каждый из которых так давно влюбился в женщину.

Он не станет тратить время на отрицание.

— Тогда хорошо, что я уже пал. Чего ты хочешь от меня?

Призрак парил в воздухе, и Михаил чувствовал злобу, волнами исходившую от него одного. Это был его заклятый враг, восставший перед ним снова, преследовавший его все те годы, как бросил его в вечную пустоту.

— Я собираюсь показать тебе дорогу к утёсам, где завеса тонка.

Если бы возможно было всё ещё испытывать потрясение после появления существа, которого он меньше всего ожидал увидеть, то он его испытал.

— Почему?

На призрачном лице застыло холодное презрение.

— Потому что мы хотим одного и того же. Потому что Виктория Беллона должна участвовать в битве, чтобы вы победили, а время уходит. Ты пробыл здесь слишком долго, каждый день тут за десять в мире Шеола. Если ты не вернёшься вовремя и не победишь, тьма Уриэля накроет всё, и Падшие погибнут. После этого останется лишь вопрос времени, когда человечество будет стёрто с лица земли.

— Она умрёт.

— Мы все умрём, рано или поздно, — бессердечно сказал Призрак. — По крайней мере, она найдёт лучшую загробную жизнь, чем Тёмный Город или этот вечный ад. Расправь крылья, Михаил. Я не поведаю ей твои жалкие секреты.

— Ты можешь рассказать ей всё, что пожелаешь, — прорычал он в ответ, ярость вибрировала в нём. — Ты так и не ответил на мой вопрос. Где ты? Как Падшие могут освободить тебя?

Люцифер, первый из Падших, самый любимый, Несущий Свет, его непримиримый враг, смотрел на него.

— Сначала они должны освободить мой дух из Темноты.

— И как мы это сделаем?

Улыбка Люцифера была такой же яростной, как и в последний день, когда Михаил видел его, когда они сражались мечом к мечу и сам Михаил сбросил его с небес.

— Бог его знает, — он сделал пренебрежительный жест. — Сначала о главном. Отпусти богиню. Мы должны вытащить вас отсюда.

* * *

КОГДА Я ПРОСНУЛАСЬ, Я ВСЁ ЕЩЁ БЫЛА ПРИЖАТА К СПИНЕ МИХАИЛА и руками обнимала его узкую талию. Казалось, я впервые за всю свою жизнь приятно вздремнула, я чувствовала себя обновлённой и живой. Он больше не держал меня, не сдерживал в ловушке, и я знала, что должна отпустить, но не спешила. Это было слишком хорошо. И тут я вспомнила, что произошло перед тем, как наступила ночь.

Я оттолкнула его от себя.

— Какого хрена?

Я совсем забыла о Призраках. Осталась только одна душа, бестелесная, прекрасная, без выщелачивающей печали, которую несли в себе другие.

— Кто ты такой, чёрт возьми? — спросила я, не в настроении быть вежливой.

Пейзаж за его спиной был по-зимнему мёртвым, лишённым всяких красок, деревья чёрными скелетами вырисовывались на фоне серого неба. Эйфория исчезла, пропала, а мы стояли на ничейной земле между смертью и конфетами.

Призрак улыбнулся, и я ахнула. Это была тёплая, медленная, соблазнительная улыбка призрака, и эффект был… чарующий… тревожный.

— Не волнуйся, богиня. Я не причиню вреда ни тебе, ни твоей паре.

Я взглянула на каменное лицо Михаила.

— Это… — начал он.

— Предводитель мятежных Призраков, — мягко вмешался призрак, и, несмотря на свист ветра в его голосе, он странно потеплел. — Возьми за руку своего благородного возлюбленного, и я поведу вас к свободе.

Я взглянула на своего “благородного возлюбленного". Неужели в голосе Призрака сквозило насмешкой? Я крепко взяла Михаила за руку. Он даже не посмотрел на меня.

— Откуда мне знать, можно ли тебе доверять? — спросил он у Призрака.

Я не доверяла его улыбке больше, чем Михаил мог бы закинуть его подальше, что, учитывая призрачную форму Призрака, было бы не так уж далеко, но я инстинктивно понимала, что он не представлял для меня угрозы. Может, Михаил ему и не очень нравился, но он был на моей стороне.

— Спроси богиню, — сказал Призрак.

Михаилу ничего не оставалось, как посмотреть на меня. Магия иллюзии исчезла, и не было ни любви, ни открытости. Холодный, жёсткий ублюдок вернулся.