Воители безмолвия. Мать-земля

Рев пробивался даже через крышу. Вокруг эстрад плотно сгрудились люди – волнующийся океан голов и головных уборов, который изредка взмывал бурными волнами по мере объявления цен. Орущая, возбужденная толпа людей, прибывших со всех миров и представлявших все социальные категории: принаряженные буржуа с багровыми апоплексическими лицами и экстравагантными прическами, которых с трудом ограждали от давления толпы телохранители; авантюристы и космические работорговцы с изрытыми морщинами, выдубленными лицами, на которых яростно и злобно сверкали глаза; женщины и мужчины из благородных семей, которые узнавались по роскоши одежд и презрительному высокомерию, которое, похоже, ничто не могло поколебать; полицейские в синей форме, которые должны были утихомиривать толпу, но которым щедро платила Каморра, чтобы они охраняли только ее. Перед центральной сценой, отделенные невидимым магнитным барьером, на удобных гравикреслах сидели франсао Каморры и богатые торговцы, которых окружал эскорт охранников.

– Они действительно все собрались этой ночью! – заметил Лоншу Па. – Видите толстяка справа от сцены? Это и есть работорговец Глактус. Нынешний владелец сиракузянки…

Слоноподобный, бесформенная гора белого жира, закутанная в неоропейскую тунику цвета сливы с золотыми блестками. Лицо, буквально сидящее на жирной груди, переходящей в складки живота. Разместившись на трех гравистульях, с трудом удерживающих его вес, Глактус сиял, издавая короткие смешки и подавая знаки руками. Толстые пальцы сверкали кольцами из опталия. Краска на его лбу уже потекла, заливая многочисленные подбородки. Огромные капли пота стекали из-под светлых волос по лбу и вискам, оставляя темные следы на раздутых щеках. Позади него настороже стояли охранники, громилы, чью грудь, руки и ноги прикрывали кожаные и стальные доспехи…

– Телохранители. Отчаянные головы, дичь для виселицы! – сказал Лоншу Па. – Готовы на все ради «порошка силы». Могут прирезать ребенка, если понадобится! Опасны, поскольку совершенно непредсказуемы… Они противники необычные: «порошок», пока действует, удесятеряет их силы и лишает чувства боли. Даже люди франсао, эксперты в бою, боятся их как ядерной чумы…

Раздался пронзительный крик. Комиссар торгов, ставленник Каморры, сидящий в отдельной ложе и снабженный микрофоном, открыл вторую часть главных торгов. Лучи прожекторов остановились на центральной эстраде. За магнитным барьером началась неописуемая давка.

Воздушные стенки одной из клеток медленно просветлели, открыв мальчишку лет пятнадцати с великолепной мускулатурой, играющей под белой кожей.

– Мальчик с Камелота, принадлежит франсао фон Донку! – завопил комиссар, и его голос прорвался сквозь бетон крыши. – Ваши предложения?

Мальчишке ввели «умягчитель».

– Это видно по фиолетовым кругам под глазами, – сказал Лоншу Па. – Вирус его ослабляет, но избыточное давление в клетке отрегулировано так, чтобы он стоял. Если он упадет перед покупателями, впечатление будет испорчено, а конечная цена понизится.

– А зачем вводить вирус? – спросил Филп.

– Он подавляет волю и мешает покончить с собой. Для франсао и торговцев выгоднее продавать человекотовар зараженным, но живым, чем торговать органами, извлеченными из трупа. Покупатели чаще всего не подозревают о мошенничестве.

Буржуа и знать торговались за юного камелотянина. Они лихорадочно кричали и вскидывали руки, чтобы привлечь внимание комиссара, который называл каждую следующую цену с каким-то подвыванием. После долгих споров покупателем стал знатный иссигорянин, плотный старик, чей умелый макияж не скрывал морщин и шрамов многочисленных омоложений. Хотя он едва дышал, прижатый толпой к магнитному барьеру, его лицо мумии осветилось улыбкой триумфатора. Клерк рынка едва пробился к нему, чтобы снять банковские отпечатки с помощью карманного анализатора.

Нищие, сгрудившиеся вокруг троицы, тут же прокомментировали торги.

– Этот сморщенный богач засунет малыша в свою постель! – вздохнула одна из женщин.

– Тем, у кого павлины денег не клюют, все дозволено, – проворчал мужской голос.

– Парень долго не протянет… Его укололи… Он почти не движется…

– Старикашке тоже долго не жить! Ему не менее ста пятидесяти…

Прошло несколько индивидуальных торгов. После завершения второй сессии снова началась торговля большими лотами. Толпа разделилась: одни стремились приблизиться к клеткам, другие не давали прохода, защищая с трудом добытое место. Рынок рабов превратился в кипящий котел под давлением, где напряжение в любой момент могло обернуться взрывом и смертоубийством. Сначала возникла перебранка между охранниками буржуа и теми, на кого перестал действовать «порошок» и с кем с трудом справлялись силы порядка. Начался обмен ударами. Появились ножи, дробеметы, скорчеры, волнометы… Комиссар пригрозил остановить торги и выгнать толпу из зала. Постепенно порядок восстановился.