Воители со сновидениями

Расположенная в уединенном месте психиатрическая больница "Уэстин Хиллз", была построена в двадцатых годах католической церковью. Ее центрам была звонница, где смыкались несколько беспорядочно построенных крыльев. Первоначально клиника для душевнобольных, эта государственная больница была недавно переоборудована. Обширный участок окружала железная изгородь.

В то утро главный санитар больницы Макс, большой и сильный негр, медленно совершал свой обычный обход, толкая перед собой тележку с различными лекарствами. Пересекая зал, он слушал ведущего программы новостей по маленькому портативному радиоприемнику, висевшему на тележке:

- Из местных новостей: умерли еще два подростка, в обоих случаях самоубийство. Официальные лица органов здравоохранения графства не в состоянии объяснить эту тревожную тенденцию...

Состроив гримасу, Макс переключился на радиостанцию музыкальных программ в тот момент, когда тридцатитрехлетний врач Нил Гольдман нагнал его. Читая на ходу результаты обследования своих пациентов, он недовольно произнес:

- Ни единого приятного сообщения, чтобы начать день.

- Послушайте, док, - сказал Макс. - Я придумал новую теорию обо всех этих самоубийствах.

- Только не скрывай ее от нас, - шутливо проговорил Гольдман. - Нам нужна вся помощь, какую мы только можем получить.

- Беспорядочные хромосомы, дружище, - ответил Макс. - Подумайте-ка об этом. Ведь все эти родители баловались ЛСД в шестидесятых.

- Это противоречит теории доктора Симмс, - улыбнулся Гольдман. - Она считает, что причина лишь в сексе, наркотиках и рок-н-ролле.

Макс повернул в другой зал, а Гольдман продолжил свой обход. К нему подошла девочка-подросток.

- Доброе утро, Дженнифер, - поздоровался Гольдман.

- Доброе утро, доктор Гольдман.

- Как твоя рука?

Дженнифер протянула ему кисть руки со следами ожогов от сигарет.

- Вот этот от ментоловых, этот от обычных, а этот от самых легких, указала она на три разных рубца.

- Они хорошо заживают, - констатировал Гольдман.

- Я веду себя хорошо. Когда я получу разрешение на сигареты?

- Лучше дыши полной грудью, - отшутился Гольдман.

Дженнифер пожала плечами и отошла в сторону.

Навстречу шла другая девочка-подросток. С темными кругами под глазами, она выглядела изможденной.

- Привет, Тарин, - сказал Гольдман. - Ты выглядишь нездорово, детка. Спишь ли ты вообще?

Тарин не обратила на него никакого внимания и прошла мимо.

- Не думаю, - пробормотал Гольдман, делая пометку в своих бумагах.

Он остановился у изолятора и посмотрел в маленький глазок, забранный сеткой. Кинкайд, огромный и сильный на вид семнадцатилетний парень с остриженной головой, сидел в углу белой комнаты, обитой чем-то мягким, уставившись в никуда. Гольдман сделал еще одну пометку.

Неожиданно рядом с ним появилась главный врач больницы Элизабет Симмс.

- Как он себя чувствует? - спросила она.

- Остывает, - ответил Гольдман.

- Если такие срывы будут у него и дальше, мне придется держать его в изоляторе постоянно.

- Не беспокойтесь, до этого дело не дойдет. В этот момент Кинкайд тихонько запел:

"Мне больше не снятся сны, У меня нет больше снов, Всю ночь напролет я пою свою песню, Потому что мне больше не снятся сны". Гольдман и Симмс посмотрели друг на друга и пошли дальше.

- Я прочитал информацию о новом штатном сотруднике, - сказал Гольдман.

- И что вы об этом думаете?

- Откровенно говоря, не понимаю, почему нужно носиться с какой-то выпускницей школы как с опытным профессионалом, - бросил в ответ Гольд-май.

- Она проводит исследование по наиболее типичным ночным кошмарам, сообщила Симмс.

- Элизабет, нам не нужна помощь со стороны. Я знаю этих ребят и не хочу, чтобы какая-нибудь горячая голова экспериментировала с ними ради публикации.

Гольдмана прервало сообщение по местной системе радиовещания:

"Доктор Гольдман, немедленно в приемный покой!"

Гольдман и Симмс бросились бежать через зал в приемный покой. Там буйствовала Кристен, отбиваясь от медицинских сестер и санитаров, которые пытались схватить ее и положить на каталку. Мать Кристен, Элен, была на грани истерики. Она во весь голос поносила медсестру.

- Давайте без этого! - кричала она. - Она лишь хочет привлечь к себе внимание, вот и все! В ее маленькую игру я больше не играю!

Совершенно ошалевшая медсестра обернулась к Гольдману.

- Попытка самоубийства, - сказала она. - Ее только что привезли из центральной больницы графства.

- Как ее зовут? - спросил Гольдман.

- Кристен Паркер. Она вела себя прекрасно до того, как мы попытались ввести ей успокаивающее средство.

Кристен с искаженным ужасом лицом пиналась, кусалась и царапала санитаров, пытавшихся схватить ее.

- Кристен, - закричал Гольдман, - мы хотим помочь тебе!

Неожиданно в приемный покой вошел Макс. Он отстранил санитаров, легко скрутил Кристен, заведя ей руки за спину. Она попыталась сопротивляться, но Макс был слишком силен для нее. Кристен обмякла.

- Успокойся, сестренка, - произнес сострадательно Макс. - Хватит этой ерунды.

Гольдман взял у сестры шприц и медленно подошел к Кристен: