Воители трех миров

Когда будущий ойун появился на свет, то одно его око оказалось расположенным ровно в середине лба. Сейчас бы все при виде подобного восторженно закричали о феномене "третьего глаза", но тогда родители устрашились подобного уродства. Они завернули малыша в свежесодранную коровью шкуру, бросили в кормушку пустого зимнего хлева, а сами спешно откочевали на летник. Так ойун сразу после рождения оказался в яслях, почти как Иисус Христос, но только отнюдь не в атмосфере общей любви и внимания. Родители надеялись, что нежеланное дитя там просто умрет от голода, но, проезжая мимо через какое-то время, мать вдруг услышала плач ребенка. Заглянув в хлев, она увидела мальчика живым и хотела его забрать, но муж воспротивился пуще прежнего: "Это точно злой дух! Человек просто не смог бы выжить!" Через какое-то время мать снова зашла в хлев и обнаружила, что мальчик уже сидит. Тут уж она пошла наперекор мужу и принесла сына в дом. Он рано стал проявлять особые способности, а когда подрос — стал большим шаманом. При этом Абаасы-Ойуну не требовались многочасовые камлания, для достижения нужного результата он "трижды воспевал и трижды бил в бубен". И все. Когда его просили совершить ритуал по отношению к духу телятницы, причиняющей болезни и смерть телятам, он всякий раз отвечал, что не может столь неуважительно относиться в своей "матери-воспитательнице", вскормившей его в яслях. Он просто шел в хлев и смиренно обращался к ней. В ответ телятница или тут же отводила все напасти, или "бранила" "сына" и прямо говорила ему, что мор послан в наказание, и он не прекратится.

Так вот, под старость этот совершенно незлой "злой ойун" переехал в соседний Хочинский улус. На прощание он сказал своему сыну: "Если случится со мной предсмертная болезнь, я пришлю к тебе человека оповестить об этом. Тогда в местности Томтор ты приготовишь для меня могильную яму. Но напрасно не утруждай себя поездкой за моим телом, я прибуду сам".

По словам М.И.Борисова и В.Е.Борисова, "когда он умер в Хоринцах, люди видели по дороге в наш наслег в двух местах, как тот шаман, сидя верхом на выдолбленной колоде-гробу, летел по воздуху. При этом глухо и отрывисто колотил по бубну. Прилетев, упал в приготовленную яму, а сын только засыпал ее. Это шаман перед смертью сказал сыну: "От твоего сына родится хороший шаман. Но, однако, большого шамана в наших краях не было..."

Шаманские легенды связаны не только с отдельными личностями, но и, например, с целым городом на Индигирке Зашиверском, заложенном в 1639 году и исчезнувшем с лица земли в XIX веке. При Сарычеве он был "процветающим", при Маюшкине, оставившем рисунки этой "заполярной Мангазеи", — еще "пленительного архитектурного вида". А затем одна за другой несколько эпидемий оспы полностью лишили город его жителей. Постепенно все строения разрушились, и только самая северная в России деревянная шатровая Спасо-Зашиверская церковь редкой красоты, срубленная в 1700 году, одиноко стояла на берегу реки. В 1970-е годы ее перевезли в музей Академгородка под Новосибирском, а в якутском историко-архитектурном музее "Дружба" возвели точную копию.

Одна из легенд (со слов А.П.Деревянко) обрисовывает трагедию Зашиверска приблизительно так Когда-то у стен Зашиверска устраивались многолюдные ярмарки, на которые со всех концов тундры и тайги собирались люди, привозившие драгоценную пушнину, поделки из кости, мясо, рыбу и многое другое. Из ворот крепости, увенчанных высокой башней-колокольней, навстречу им выходили купцы. Прежде чем начинался торг, священник и шаман обходили ряды и каждый по-своему благословляли разложенные товары.

И вот однажды во время ярмарки, увидев богато окованный сундук, шаман приказал немедленно вырубить в Индигирке прорубь и бросить его туда. Но священник воспротивился, заявив, что скорее бросит в прорубь самого шамана, чем такую ценность. Сундук открыли, все бросились к нему и мгновенно расхватали украшения, драгоценности и яркие ткани. Через несколько дней в городе появилась страшная гостья — черная оспа. От нее вымерли все жители, в том числе и сам священник, а немногие оставшиеся разбежались с ярмарки, разнося заразу и смерть по всей округе. Уцелела только одна маленькая девочка, которая дожила до 105 лет и умерла в 1913 году.