Воители трех миров

"Пока отец охотился далеко от дома на сохатого или дикого оленя, нам надо было чем-то питаться Поэтому мать с утра где-то поблизости ставила и проверяла петли на зайцев и куропаток, сети на озерах и речках, а меня оставляла спящим в балагане Когда я просыпался, в доме был полумрак, в камельке едва трепетал огонь Мне было боязно одному, и первое время я долго плакал по утрам Поблизости никого не бы то, никто никогда к нам не заезжал Но как сейчас помню, стоило мне открыть глаза, как из-за камелька выходил мальчик моего роста и возраста Мы с ним очень подружились и постоянно играли Выглядел он тоже бедно в старой дошке из оленьей шкуры, рваных торбазах, без головного убора Волосы у него были рыжеватые и длинные Как только на улице кто-то появлялся, он сразу уходил за камелек и исчезал. Отцу и матери я о нем никогда не рассказывал, да они меня и не спрашивали, хотя, может, о чем-то и догадывались..."

Когда Петр чуть подрос, он несколько раз стал свидетелем ритуалов Константина Чиркова. Помогавший великому шаману отец раскуривал для него трубку, просушивал у камелька бубен, легонько проверял его звучание колотушкой и даже что-то негромко напевал, подражая камланию. В это время сам ойун в сосредоточенном раздумье постепенно входил в особое состояние. Затем бубен передавался шаману, а его ассистент становился тенью ойуна, держась за вожжи-хвост и неотступно следуя по пятам.

В детской памяти ярко запечатлелись потрясавшие всех моменты, когда Старик насквозь протыкал себя пешней, лизал раскаленные на огне железные предметы или на его бубне вдруг огнем вспыхивали буквы. Естественно, став по воле судьбы партийным работником, Петр Ильяхов мог негромко рассказывать обо всех этих вещах только самым близким людям. Оказавшись заложником идеологии и обстоятельств, он лишь в наши дни смог с горечью покаяться: "Почти всю сознательную жизнь я посвятил борьбе против истиной веры, духовной культуры своего народа, против своего собственного предназначения и горько за это расплатился. Единственный мой сын от первого брака студентом университета пропал без вести, умерла первая жена и родная сестра, еще раньше ушли родители. Я остался один..."

Как же Петр Николаевич стал сегодняшним Ильяховым? Вот в некотором сокращении его рассказ из подаренной мне книги "Наследники древних целителей Якутии":

"В 1975 году о народных целителях, экстрасенсах и им подобных даже разговоров не было. Я работал в ту пору инструктором отдела пропаганды Якутского обкома КПСС. Летом мы всей семьей отправились в отпуск в мои родные места — в абыйское село Сыаганнах — сестра тогда работала там председателем сельсовета. Стоял август, дни были теплые, сухие. С сыном сестры мы поехали рыбачить в места, где когда-то охотились и рыбачили вместе с моим отцом. Увлеченный ловом, я уходил все дальше и дальше в тайгу, пока не оказался у "нашего" с отцом озера. Вокруг никого не было, с неба ярко светило солнце, я был совершенно здоров и чувствовал себя очень хорошо. И вдруг моментально потерял сознание и тут же пришел в себя, но с таким ощущением, будто у меня с головы до ног обнажено все тело. При этом так сильно вспотел, словно выскочил из горячей бани на улицу. Когда я опомнился, то обнаружил, что смотрю прямо в ту сторону, где отец, тогда еще помощник шамана, прятал между деревьями бубен ойуна и его плащ и строго мне наказывал никому об этом не рассказывать и никогда близко не подходить... Признаюсь, я сильно перепугался, быстро подхватил свои рыбацкие снасти и побежал на ближайшую ферму к людям. Никому я об этом происшествии не рассказал, даже родной сестре. Спустя три месяца я сильно заболел. Болезнь была странная — я спал в сутки всего-навсего полтора часа, а остальное ночное время просто лежал и слушал разговоры каких-то неведомых мне людей. Пропал аппетит, я стал раздражительным, искал одиночества, предпочитал полумрак. Был такой упадок сил, что я даже не мог разговаривать. Иногда во сне, как наяву, двое здоровых мужчин, одетых в черное, схватив меня за ноги, волокли из урасы и палатки. Сильно били и заставляли "быть шаманом". Я отказывался, твердил, что не верю в это, а они били меня еще сильнее, до синяков. Показывали, из какого дерева сделать шаманский бубен, говорили, что оно растет в моих родных местах. Позже, когда я снова побывал там, и впрямь увидел его. Действительно, это было необычное дерево, само по себе похожее на бубен. Мучился я долго, лежал в разных больницах, где все время мне лечили сердце. Но точный диагноз никто поставить так и не мог, да и я практически не чувствовал никаких сердечных болей. Встал вопрос: куда ехать за исцелением — на курорт или на родину? Решил — на Север — и взял отпуск без содержания.