Воительница и Сфинкс

— Да уж, эта любого осадит, — признал Гомер и взглянул на Навсикаю, которая улыбалась ему, не скрывая симпатии. Юноша, с которого едва сошла краска, опять густо покраснел, и даже шея его стала алой. — Ты, кажется, хотела послушать про Одиссея? У нас есть немного времени до начала забега: участницам надо уладить разногласия.

— Конечно, хотела! Пожалуйста! — прошептала Навсикая, не веря своей удаче. — Мой отец так захватывающе описывает их приключения, истории с пиратами и прочее. Обожаю эти рассказы! Ужасно хочется послушать! — тут девочка огорченно добавила: — Я понимаю, что с тех пор прошли годы и Обманщик давно не юн. Мой папа тоже не молод, но я все еще… Навсикая прикусила губу и подала плечами. «Она представляет себе юного Одиссея», — поняла Габриэль, и эта мысль поразила ее. Удивительно, что ца-ревна по ушивлюблена в него, да и не в него, а в свои фантазии. «Что ж, пусть лучше мечтает о нем, чем об Аполлоне!» Девушка бросила взгляд на Гомера, но тот уже обо всем догадался.

— Искусство творит чудеса, царевна, в его власти повернуть время вспять, — сказал он и, немного подумав, начал песнь о быстрокрылом Пегасе и Беллерофоне, бессовестно подменив главного героя. — Тебе известно, что в юности Одиссей поймал крылатого коня?

Он успел дойти до того, как отважный герой сразился с Химерой, когда раздался пронзительный, похожий на птичий, крик. Навсикая обреченно вздохнула:

— О нет, Мит! Ты ее видишь?

Митрадия вышла вперед, бросила взгляд вдоль кромки воды и вздохнула еще тяжелее:

— Боюсь, что да. Прости, Гомер! И ты, Габриэль. Нам придется уйти: старуха Стимфа ищет Навсикаю. Жаль, не дослушаем историю, она замечательная. Но если мы немедленно не подойдем к воспитательнице, она будет непреклонна и утащит нас во дворец, тогда — прощай финальный забег! Наверное, Стимфа злится, что мы ушли без нее, — кисло закончила девочка.

Навсикая похлопала ее по руке:

— Не огорчайся, Мит! Пойми, она отвечает за меня перед царем. Думаешь, ей легко? Надо же было родиться царевной! — она грустно улыбнулась и повернулась лицом к Габриэль. — Мы вынуждены хранить честь иследить за своей репутацией, а во избежание неприятностей к нам приставлен неусыпный страж. В общем-то, Стимфа — милая женщина.

Габриэль нежно обняла обеих девчонок:

— Есть идея! Гомер, почему бы тебе не пойти с ними? Ты же представитель Академии, то есть вполне надежный человек. Царевне не стыдно с тобой показаться, правда?

Митрадия просияла:

— Ты согласен? По пути начнешь другую легенду, и, если мы пойдем чинно, Стимфа не рассердится.

— Большая честь для меня, — ответил Гомер с невероятно учтивым поклоном. Но Митрадия уже отвернулась и зашептала что-то на ухо подруге. Тем временем юноша склонился к Габриэль: — Подскажи историю, срочно! Я ничего не могу вспомнить!

— Как насчет Немейского льва? Или огромного вепря? — Габриэль быстро загибала пальцы. — А может быть, о Гидре?

— О Гидре? — подслушала Митрадия и слегка нахмурилась: — Я думала…

Габриэль поспешно кивнула в сторону Навсикаи, и девочка мгновенно сообразила, в чем дело:

— Я думала о своем. Что ты сказала? Кажется, Гидра — это большая змея?

— Гигантская, да еще с семью головами, одна из которых бессмертна! — вмешался Гомер и протянул Митрадии руку, а в другую взял пальцы Навсикаи. Ведя девочек по влажному песку побережья, он мелодично декламировал легенду:

Небо блистало лазурью, луга просыпались, умытые влагой, жарок был воздух и светел простор океана, несущего волны.
Воин отважный, прославленный в битвах навеки…

Он внезапно умолк: словно за кометой, за ним тянулся длинный хвост слушателей. Они следовали за увлекшимся певцом и его восхищенными спутницами, боясь пропустить хоть слово. «Даже когда Гомер поет с открытыми глазами, он не замечает ничего вокруг!» — подумала Габриэль. Очень скоро шествие скрылось из виду: ближе к старту толпа значительно густела. Спор сам собой угас, болельщики застыли в напряжении. У Габриэль перехватило дыхание:

— Боги, неужели я проворонила?.. — проделать такой путь, столько вынести, столько ждать, а потом… Быть не может! Но нет, сигнала еще не было. Забег начнется с минуты на минуту. На линии старта словно заиграла радуга: двенадцать бегуний в ярких хитонах заняли свои места. Раздался резкий выкрик — старт! — замахали флажками болельщики, забег начался.

Глава 3

— О-о-о! — простонала Габриэль сквозь сжатые зубы. В горле у нее вдруг пересохло, на глаза от волнения навернулись слезы, когда мимо нее, как лани, промчались одиннадцать легконогих дев. Двенадцатая была уже далеко впереди, летя быстрее ветра. Она двигалась свободно и грациозно, и сразу становилось ясно, почему ее дар называли божественным. Аталанта добежала до края дорожки, выхватила из рук судьи цветные палочки, уже развернувшись. Старик Зенерон не успел и опомниться, как бегунья оказалась на полпути к финишу.