Воительница и Сфинкс

— Я собираюсь прогуляться вдоль дороги и набрать дров, — успокоила ее воительница. — Буду у него на виду. Так не забудь приглядеть за помощничками!

— Непременно. — Габриэль пошарила в сумке, и вскоре раздалось недовольное ворчание. Нашлась связка сухих овощей, из припасенного на черный день мешка появились стручки жгучего перца. Маленький котелок оказался не слишком чист, но Габриэль отерла его пучком травы и принялась за готовку. Оставалось раздобыть воду. «О ней-то я и забыла!» Впрочем, не могла же Габриэль помнить обо всем! Для этого надо быть раза в два смелее и опытнее. Внезапно девушку охватил странный трепет; опустившись на землю, она стиснула коленями руки, чтобы скрыть сильную дрожь, лицо побледнело. Гомер забеспокоился и склонился над подругой:

— Габриэль, что случилось?

— Ничего, если в нашем положении можно так сказать, — как можно беспечней ответила она. — Ты вытерпишь мою стряпню?

— В детстве для меня готовил отец. Я могу есть что угодно. Кроме, ну, как их?.. Соленых морских тварей, которых пекари кладут на лепешки с брынзой.

— Анчоусов? — сморщилась Габриэль. — Не понимаю, как их вообще можно есть! Хотя… — задумчиво протянула она, — если не жалеть сыра и приправ, можно заглушить вкус… Так, хватит разговоров, пора за дело. Суп, суп, суп… Где же достать воду? Надо было попросить у него.

— Что ты! Сфинкс выше житейских забот, — возразил Гомер. — Поговори лучше с Иксосом, он должен знать окрестности. А потом я возьму большой бурдюк, пойду не торопясь. Надеюсь, Сфинкс не подумает, что я затеял побег.

— Ты прославленный поэт, — напомнила девушка, — а такие люди не убегают. О! О боги!

Она вдруг застонала, обеими руками обхватила голову и закрыла глаза. Гомер снова разволновался:

— Габриэль!

— Я вижу! Вижу… — она вздрогнула, жадно вдохнула воздух, потом сделала досадливый жест, потерянно заморгала. — Упустила видение. И голова раскалывается. А, кстати, что такое список кораблей?

— Что? — изумился Гомер, у которого от удивления открылся рот. — Что кораблей?

— Не знаю, — честно ответила девушка, — не могу уточнить. Знаю только, что это часть твоей главной легенды.

— Моей… легенды? — эхом повторил певец.

— Да говорю же, мне ничего не известно, — прошептала Габриэль и снова закрыла глаза. Теперь она читала воображаемый список, словно наяву, стих за стихом. В тесной комнате сидели одетые в яркие хитоны детии разбирали буквы в свитках пергамента, в другом зале, сверяясь с восковыми дощечками, юношиповторяли песнь наизусть: «Рек — и с криком вперед устремил он коней звонконогих…» «Это написал Гомер!» Девушка очнулась и пожала плечами, натянуто улыбаясь поэту; тот смотрел на нее во все глаза, огромные от испуга.

— Довольно! Выражайся ясней, — потребовал он, сгорая от любопытства. — Неужели тебя посетило видение? Ты никогда не говорила, что это с тобой случается.

— Иногда случается. По крайней мере, я принимаю эти смутные сны наяву за прозрения. Сам знаешь, какие они: редко бывают полезны или ясны. Смысл понимаешь потом.

— Я ничего не знаю о видениях, — тихо прошептал Гомер. — Но запомню: список кораблей.

— Надеюсь, он тебе пригодится, — вздохнула Габриэль.

Она поднялась на ноги и взяла в одну руку связку овощей, а в другую котелок. В этот момент Аталанта высвободилась из объятий Иксоса и вскочила, Габриэль колебалась лишь долю секунды: она швырнула провизию и посудину Гомеру, схватив боевой посох. Одним длинным прыжком одолев расстояние, отделявшее ее от бегуньи, она заявила:

— На твоем месте я не стала бы искать неприятностей.

— Что бы не стала? — прорычала гордячка. — Ты не станешь спасаться, а позволишь чудищу собой пообедать? На здоровье!

— Я думаю не о Сфинксе и не о себе, а о шести маленьких девочках, попавших в плен, — ответила Габриэль. — Одна из них плакала, когда я подошла, и не успокоилась, когда я уходила.

— Рыдать можно даже без повода, слезы ничего не изменят, — угрюмо огрызнулась Аталанта.

— Неправда. Они облегчают боль. Они… помогают в жизни. И если сердце твоего отца не смягчилось, это вовсе не значит, что плакать бесполезно.

— Да как ты смеешь! — задохнулась охотница.

Габриэль покачала головой, прекращая ссору, и по-турецки уселась на землю. Иксос снова обхватил талию своей вспыльчивой воспитанницы, которая одарила его мрачным взглядом, но затихла.

— Ты не виновата, моя радость, — тут же заверил ее старый охотнике.

— Виновата. Если б я не придумала проклятый план, Ненни был бы жив. Вы собирались бы на охоту, обсуждали… — ее голос сорвался, глаза наполнились слезами, Аталанта тряхнула головой и вытерла их ладонью. — Ты помнишь, что вы сказали, когда я уходила от вас? Мне нужна подруга, с которой можно поговорить… — охотница покраснела, Иксос тоже. — Еще раз извини, папа. Я отыщу тебя чуть попозже.

— Конечно, солнышко. Я буду ждать тебя, возвращайся, — Иксос не: удержался и пробормотал: — Да и куда мне идти? Теперь уже некуда.

— Он не переживет смерти Ненни, — прошептала Аталанта, рывком поднявшись на ноги — Что же я натворила! Какая глупость, глупость! Бедняга Ненни, за последний год он почти ослеп и…