Воительница Лихоземья

– Ну ладно, я не подумала, когда принесла столько лекарств. Но возьми хотя бы это. Я приготовила тебе подарок на прохождение инициации. Теперь… – она запнулась. – Теперь инициация позади, и я могу его вручить.

Она с вымученной улыбкой отдает мне небольшую жестянку. Я беру, открываю и принюхиваюсь.

– Фу, оно коричневое. Навоз, что ли?

– Кое-что получше. Я экспериментировала…

– С навозом?

– Да нет же! С кровью зирапторов.

Вот теперь она привлекла мое внимание.

– Ты бы не посмела!

От ее слез не остается и следа. В ней просыпается целитель.

– Посмела! Если поранишься в Лихоземье, то нанеси этот крем. Порезы и царапины должны зажить моментально. Сломанные кости не срастит и оторванные конечности не восстановит, хоть я и пыталась разобраться, как у зирапторов это получается. И до сих пор пытаюсь, но…

Я сжимаю ее в объятиях и не даю закончить предложение.

– Чудесный подарок. Уверена, мне пригодится.

Возможно, теперь я смогу продержаться вне деревни на день дольше. Сердце сжимается от боли: осталось совсем немного времени, и мне придется отпустить сестру навсегда.

* * *

Ничего удивительного, что в ту ночь мне не удается сомкнуть глаз. Я почти решаюсь покинуть деревню, пока все остальные спят. Так мне не придется встречаться со всей толпой утром. Но если я не останусь, то не услышу свое задание. Тогда я потеряю всякую надежду когда-либо вернуться домой, упущу шанс на восстановление чести и возможность попасть на небеса к богине.

К тому же у меня точно не получится уйти, не разбудив Иррению. Она отказалась спать в своей постели и заявила, что останется со мной, пока это возможно.

Птицы за окном громко чирикают, отсчитывая последние секунды моей безопасной жизни в деревне. Я ненадолго прикрываю глаза, но тут же воочию вижу отцовское лицо. Выражение разочарования, унижения и гнева на нем. И все из-за меня.

Могла ли я ошибаться? Могла ли принять за гнев обычное удивление? Разве мог отец так быстро отвернуться от меня? Спустя столько лет тренировок, которые нас сблизили.

Я вспоминаю день, когда наши отношения изменились. Это произошло десять лет назад. В тот же день я осознала: мать никогда не сможет больше меня любить.

Меня всегда дразнили за нескладную фигуру. Даже в детстве у меня были широкие плечи, коренастое и мускулистое телосложение. Я знала, что не похожа на сестер, а ровесники не забывали об этом напоминать. Отец тогда почти не обращал на меня внимания, ведь я была всего лишь дочерью номер шесть. Шестым крушением надежд. У него никогда не было на меня времени.

Мне быстро надоело, что меня дразнят за внешность, которую я унаследовала от отца, а он даже не смотрит на меня.

В конце того года всех восьмилеток выстроили в линию и приказали выбрать будущее ремесло. Дети по очереди подходили к отцу и объявляли, чем они планируют заниматься всю оставшуюся жизнь. Затем их отправляли к наставнику учиться выбранному делу.

Когда настал мой черед, отец посмотрел на меня буквально мгновение и сразу отвел взгляд, словно стыдился моего существования, и тогда я произнесла:

– Я хочу быть воительницей.

Помню, как сама была поражена сказанным. Я планировала стать ювелиром, как мать и сестры.

Но тогда отец впервые по-настоящему на меня посмотрел. Впервые меня заметил.

– Расмира, не отнимай у нас время. Назови реальное для себя занятие.

Я не отвела глаз и постаралась вести себя уверенно.

– Дай мне свой топор.

Отец выполнил просьбу, несмотря на недовольные взгляды и смешки деревенских жителей. Он достал из перевязи на спине топор, который не могли сдвинуть даже Иррения и Ашари, и протянул его мне.

Я приняла оружие. Подняла его над головой. А затем бросила так, что топор вонзился в ствол ближайшего дерева.

Я ощутила правильность этого действия. Я бесконечно наслаждалась изготовлением безделушек, но именно это было делом всей жизни. Особенно теперь, когда отец смотрел на меня с гордостью. И я повторила:

– Я хочу стать воительницей.

Отец сам отвел меня к наставнику Беркину. По пути он сообщил мне:

– Во всем слушайся наставника Беркина. Если ты справишься и станешь лучшей в группе, то я назначу тебя своим наследником и следующим правителем деревни.

С тех пор я завладела вниманием отца безраздельно. Он следил за моими тренировками и сам давал наставления, разговаривал и, наверное, даже по-своему любил. Мать же потеряла мужа. Когда она осознала, что пути назад нет, то стала относиться ко мне так же, как отец относился к ней самой. Я стала изгоем, объектом для насмешек и придирок по всяким мелочам. Я стала постоянным источником ее разочарования.

Я находила утешение в оттачивании мастерства обращения с оружием, но это лишь отдаляло нас друг от друга еще сильнее.

Я не совершила ровным счетом ничего, чтобы заслужить ненависть собственной матери. Каким образом я могла повлиять на поведение отца? Я пыталась его игнорировать, чтобы заставить лучше обращаться с женой, но тогда со мной не разговаривали оба родителя. Этого я вынести не могла.

Похоже, я так отдалилась от матери, что она предпочла рискнуть бессмертием души, лишь бы не провести остаток жизни с нелюбимой дочерью.