Воительница (СИ)

— Есть, — я отсалютовала серафиму.

Демонстративно не задерживая на мне взгляд, Азазэль попрощался и ушёл.

— Вот же дура! — донёсся до слуха громкий возглас Найберы. — Аран и кано центуриона не устроили, а от серафима нос воротит.

Как же она меня бесит, — буркнула Лилит. — И почему мы от неё не избавились?

Потому что мы не убиваем каждого, кто мне не нравится.

— Найбера, — я отыскала взглядом противную дианалию. — Два больших круга по полигону за выказанное неуважение к старшему.

— Ах ты… — прошипела она под нос.

— И ещё один, за пререкания во время тренировки.

— Но… мы не тренируемся.

— У нас перерыв, — сладко улыбнулась я, пусть маска и не позволяла увидеть выражения моего лица. — Пять штрафных кругов.

На этот раз она предпочла промолчать. Лишь низко опустила голову и рванула отрабатывать наказание. Как же иногда хорошо быть канотаром.

— Что она имеет в виду? — не скрывая беспокойства, осведомился Гефестиан.

— Не обращай внимания, всё уже в прошлом. Азазэль проявлял ко мне интерес, но… остыл.

— Сам? — засомневался друг.

— Я помогла. Но хватит об этом, давай прощаться, — приблизившись, я обняла Гефестиана, ощущая, как его руки прижимают меня теснее.

Не знала, увидимся ли мы снова или это наша последняя встреча, но была рада, что случай позволил мне успокоить друга. Теперь на его сердце не давит груз потери. Однажды и Кассиэль узнает, что печатница вернулась в свой мир живой и, в идеале, невредимой. И надеюсь, к тому моменту он успеет отпустить, а не понесётся на Землю выяснять отношения.

Бонус. Кассиэль.

Бессмертным стоит избегать знакомства с Натали. Она яркое мгновение. Именно мгновение, эпизод в долгой жизни, что не так просто выбросить из памяти. Он будет напоминать о себе вновь и вновь болезненными ударами израненного сердца. Чувства не чужды бессмертным, как и боль потери. Кассиэль осознавал это, помнил, как тяжело терять любимых, но всё равно пошёл на поводу желаний, позволил Натали случиться в его жизни. И теперь не знал, что делать с изменившейся реальностью. Потому что Натали не желала быть с ним, она хотела вернуться к своему прошлому. И при этом была невероятно упряма, не собиралась идти ему навстречу даже в мелочах. Наоборот, во всём шла наперекор. Постоянные словесные уколы с её стороны, пренебрежение к нему, его положению, его окружению. Даже в одежде, она отказывалась носить белое, цвет, что могут позволить себе избранные, и ходила в чёрном. Придворные шептались, гадали о причинах, но все взгляды так или иначе были устремлены к ней.

— Станцуешь для меня? — спросил он, наблюдая, как Натали прохаживается по его мастерской, с любопытством рассматривая статуи.

Он пустил её в святая святых, своё убежище, место размышлений. И пока сам не понимал, как относиться к тому, что она здесь свободно прогуливается, касается его вещей, а некоторые проверяет на прочность, словно в ожидании, когда он её одёрнет.

— Что? — она выглянула из-за статуи, удивлённо приподняв брови.

Отросшие пряди цвета красного вина соскользнули с изящных плеч. Он как-то сказал, что ему нравится короткая стрижка, можно без препятствий ласкать её шею, и Натали сразу вновь отпустила длину. Но ему нравилось и так. Она красива, умна, дерзка. Качества, которые будоражат больше всего, потому столь опасны.

— Станцуешь для меня, — вновь повторил он, размешивая краски в палитре.

Натали была одета в чёрное платье и чёрные сандалии на ногах, но он выбрал коричневый и фиолетовый. Это её цвета.

— Ты так просишь? — выйдя в центр мастерской, она скрестила руки на груди и вопросительно вздёрнула бровь.

— Да, это просьба, — подтвердил Кассиэль, коснувшись мимолётно музыкального артефакта.

Помещение наполнили переливы арфы.

— Пожалуйста, — он заглянул в полные сомнений алые глаза супруги.

— Ладно, — вздохнула она. — Поразмышляю о том, что попросить взамен.

— Пощады после тренировки? — предположил он, пододвигая кресло к холсту, и с наслаждением поймал негодующий взгляд Натали.

Качнув головой, она начала медленно двигаться, подстраиваясь под неспешную мелодию. Первый фиолетовый росчерк пересёк белоснежную поверхность холста. Кисть начала носиться, вырисовывая стройный силуэт. Натали танцевала, изгибалась в изящных па, вскидывала голову, окружённая развевающейся мглой подола платья. На её лице застыло выражение отрешённой задумчивости. Мысли её будто были далеко. Наверное, на Земле, где она научилась этим движениям, которые Кассиэль спешил запечатлеть. Её жизнь лишь мгновение, и только так он может продлить его в вечности. Ведь энергия Эдема не меняла её, не делала бессмертной. В ней слишком много от демонов.

Натали вдруг замерла к нему спиной, подняв руки над головой и глядя вдаль.

— Всё в порядке? — серафим отложил кисть, приглядываясь к девушке.

Казалось, она сейчас уйдёт, попытается исчезнуть.

— Нет, выключи. Я больше не хочу, — произнесла она тусклым голосом. — Может, я пойду покатаюсь, пока ты рисуешь?

— На сегодня я закончил. Хочешь взглянуть? — уточнил он, коснувшись музыкального артефакта.

Наступила тишина в ожидании ответа Натали.