Войти в ту же реку

Чертыхнулся, выпал из реальности, не сделал поправку на советскую действительность, когда в стране нет безработицы, народ не бедствует и каждый может себе позволить мотаться в Москву и обратно хоть каждую неделю, если, конечно, работа позволяет. Ну и что делать? Алмазная ему сейчас нафиг не нужна, но обозначить поездку стоило. Может, и так сойдет?

Неожиданно сзади на плечо легла тяжелая ладонь. Удержался от резких действий. Ну и?.. Обернулся. Ба-а! Полковник! И братья-акробаты на заднем плане маячат. Вот уж кого… Чего тебе нужно, старче? Выдержал холодный взгляд глаз на улыбающемся, располагающем лице.

– Не ожидал?

– Даже не думал о вас.

Улыбка стала еще шире. Забияка кивнул на очередь у оконных проемов касс и людские потоки в зале, гомонящие, мельтешившие, на людей, на повышенных тонах споривших друг с другом.

– А мы вот подумали. Так и знал, что билет в последние минуты перед самым отправлением поезда брать заявишься. Миша, ты как не от мира сего! – покачал седой головой. – Идем! Через двадцать минут поезд на перрон подадут. Билеты есть. Только извини уж, в купированный вагон взяты. Староват я для плацкарта, к покою и обустройству тянет.

Ага! Как же! Чья бы корова мычала… Бросил потухший взгляд за спину полковнику, даже возмущаться охоты не было. Эти два «столба», надо так понимать, с ними едут!

«Ну, Аксенов… припомню тебе этот твой финт ушами!»

Выходит, не доверяет. Если разобраться, в фигуральном смысле, похоже на то, что «брат» использует его как презерватив. Пока нужен, «пасет». Задачу выполнит, еще неизвестно, как поступит. Как ни крути, сам генерал явный продукт эпохи и спецслужбы. Может, ему на боярскую дружину и волхвов плевать с высокой колокольни. Во! Встрял! Лежал на верхней полке, уставившись в потолок, и анализировал ситуацию, а поезд уносил его туда, где он родился. Забияка, разместившись за столиком у окошка, читал кипу набранной в киоске «Союзпечати» макулатуры. Гвардейцы, усевшиеся с обеих сторон у самой двери, затихли, напоминая роботов, по программе вошедших в «спящий режим».

С подножки вагона ступив на родную землю и оглядевшись по сторонам, неожиданно для себя выдал мотив со словами:

На побывку едет
Молодой моряк.
Грудь его в медалях,
Ленты в якорях.

– Чего это тебя на Зыкину потянуло? – хмыкнул полковник.

«Сказал бы тебе, пенек трухлявый!..»

– Да вот вспомнилось что-то.

– Ладно. Расходимся. Если что, мы в центральной гостинице будем, а ты давай домой шуруй. Отдыхай. Аксенов сказал, заслужил.

– А что, если что?

– Не паясничай! Сам знаешь…

* * *

– Папа, мама, бабулька! Здравствуйте!

Бабушка Наташа тихо плакала, прижавшись к груди Михаила. Маленькая, усталая, хрупкая старушка. Да! Ей сейчас так же тяжело, как и ему. Рана свежая и кровоточит.

– Ты почему без формы? – с подозрением спросил отец. – Складывается такое впечатление, что ты не в военной бурсе учишься, а занимаешься черт знает чем.

Из кармана вытащил новенький, муха не сидела, военный билет, с «отпускным» внутри него, протянул родителю.

– Сам смотри, чтоб черти не мерещились.

Батяня придирчиво изучил «ксиву», передал матери. Мол, смотри сама. Видно, именно она отца в этом направлении и науськивала. Что поделать? Порода у нее такая. Меж тем допрос с пристрастием продолжился.

– А почему отпуск неурочный? Двоек нахватал? Все ваши давно отпуска отгуляли, по училищам разъехались.

– На кафедре задержали, – как по писаному врал Каретников-младший. – Помогал зам начу докторскую диссертацию оформлять.

– Самый умный? Других не нашли?

Пожал плечами.

– Салага! На сколько суток отпуск?

– Пять.

– Я и говорю, ты, Мишка, самый умный дурак у нас. Все у тебя как не у людей.

– Тебе спасибо за то, что родился таким.

Мать взлохматила короткий чуб на голове чадушки, сообщила:

– А у нас Саша женится. Мы уж с отцом и свататься ходили. На лето свадьба назначена.

Хмыкнул. Все к тому и шло. Для проформы спросил:

– На Варьке, что ли?

– Да. – Поправила сына: – На Вареньке. Очень хорошая и перспективная девочка.

Мать в своем репертуаре, из любой ситуации выгоду хочет извлечь.

– Захомутала-таки? – подковырнул маму.

Как ни странно, обиделся батя.

– Язык прикуси, дубинушка! Между прочим, очень приличная семья.

– Не сомневаюсь. Тем более, знаю их.

Отсутствовавшая бабуля наконец-то появилась в зале, «кудахтая» возле внука и «наезжая» на детей:

– Исхудал-то как, Мишенька! Одна кожа да кости остались! Не кормят вас там?.. Чего детенка разговорами потчуете? К столу пошли…

Осознав, что от Забияки не сбежишь, Каретников отдыхал, «купался в лучах семьи». Полковнику, скорее всего, по какой-то причине вышедшему «в тираж», Аксенов другого занятия не нашел, и поручил пригляд за подопечным. Ну и ладно!

По городу походил, пересек его пешком из конца в конец. Сходил на кладбище, постояв у могил родных для него людей. О полковнике и его людях решил даже не вспоминать, на время вычеркнув их из памяти.

Куда там! Полковник сам о себе напомнил, позвонив на домашний телефон. Почти приказным тоном велел: